Двести тысяч золотом

Нетерпеливо отыскав в полумраке ее губы, Жао впился в них долгим, жадным поцелуем. Роскошные бедра Мэй обняли его, и он, казалось, целиком погрузился в них, забыв об окружающем мире: волшебство, блаженство, неземные ласки. А она шептала ему что-то нежное, и колдовские слова любви таили загадочную, фантастическую сладость, а тело дарило сверхъестественное бесстыдное наслаждение, побуждая желать ее вновь и вновь, бессчетное число раз. О, именно о такой женщине он мечтал всю жизнь и никогда уже не надеялся встретить.

— Милый, милый, — жарко шептала она, покрывая его лицо, плечи и грудь дразнящими поцелуями. — Хорошо, хорошо… Ну, еще, еще…

Глаза Мэй были блаженно полуприкрыты, словно она выпила до дна бокал самого хмельного вина и оно внезапно ударило ей в голову, заставив полностью потерять ощущение реальности. А для Жао сама женщина была хмельней любого дурмана…

Сколько продолжалось это упоительное безумие? Они оба потеряли счет времени, оказавшись в объятиях друг друга и не в силах насытиться любовью, подобно голодному, наконец обретшему хлеб, или измученному жаждой, дорвавшемуся до воды…

Вчера все удалось как нельзя лучше: расплатившись в гостинице, Жао поехал в другой конец города и быстро отыскал знакомый отель на тихой улочке. Пока телохранитель караулил пленницу, бывший полицейский погнал машину к старым речным причалам и спустил ее с разрушенного деревянного моста — пусть теперь ищут хозяина магазина сувениров и его колымагу.

Сейчас Чжоу устроился в смежной комнате за низеньким столиком. Вошла горничная. Он принял из ее рук уставленный мисочками с различной снедью поднос и, словно ненароком, похотливо погладил ее пониже спины. Девица захихикала и отстранилась, но по рукам ему не дала. Прикрывая рот ладошкой, она шепотом спросила:

— А этим подавать? — и кивнула на плотно закрытую, завешенную тяжелой портьерой дверь. — Они еще не умерли там от голода?

— Нет, моя радость, — усмехнулся телохранитель, снимая крышку с судка и втягивая носом аромат черепахового супа. — Хочешь заработать несколько долларов и получить удовольствие? Тогда приходи, как освободишься, мы тоже немножко побезумствуем.

Поймав горничную за руку, он рывком усадил ее рядом с собой на диван, прижал к себе и начал грубо тискать. Девица уперлась ему в грудь ладонями и умоляюще забормотала:

— Не сейчас, господин, прошу вас, не сейчас… Если узнает хозяин, меня могут уволить. Я приду, правда, приду.

— Ладно, — неохотно отпустил ее Чжоу. — Смотри! И не болтай там с подружками.

Подарив ему многообещающий взгляд и нарочито виляя крутыми бедрами, горничная направилась к двери. На пороге она обернулась и лукаво улыбнулась.

— Господин и вправду станет ждать, пока бедная девушка освободится? Он не забудет о своем обещании?

— Не забудет, — успокоил ее телохранитель.

Поев, он закурил, скинул туфли и бесшумно прокрался к двери смежной комнаты. Щурясь от табачного дыма, Чжоу прислушался к доносившимся оттуда приглушенным восклицаниям, звукам поцелуев и ритмичному поскрипыванию широченной деревянной кровати, похожей на огромный низкий полированный стол, заваленный маленькими, шелковыми, искусно расшитыми подушечками. Похоже, хозяин совсем потерял голову от прелестей Мэй. Уже третьи сутки они неразлучны, с того вечера, как перебрались в эту гостиницу, чем-то неуловимо напоминающую дешевенький бордель или третьеразрядный дом свиданий.

Конечно, спору нет, девка очень даже хороша, просто лакомый кусочек, но нельзя же тратить на нее столько времени, напрочь забыв, зачем приехали в Шанхай? Неужели только ради того, чтобы найти здесь смазливую развратную бабенку, рискуя собственной шкурой, вытащить ее из заброшенного квартала, а потом улечься с ней в постель? Несколько раз Жао в накинутом на голое тело халате буквально выползал из комнаты, досадливо отмахивался от недовольного Чжоу и, схватив поднос с заранее приготовленной едой, вновь исчезал за тяжелой портьерой. Телохранителю оставалось только предаваться невеселым размышлениям.

Из комнаты ненасытных любовников донесся какой-то новый звук — вроде бы по циновке зашлепали босые ноги… Чжоу моментально очутился в другом конце номера и встретил появившегося хозяина иронической улыбочкой.

— Дай чего-нибудь выпить, — растирая ладонями помятое лицо, тихо попросил бывший полицейский.

Телохранитель налил ему водки и подал пиалу с острой капустой. Быстрорукий выпил, бросил в рот щепоть закуски и начал меланхолично жевать, уставившись водну точку. Чжоу уселся напротив, лениво разглядывая багрово-синеватый засос на шее хозяина.

— Мун — ее сводный брат, — полуприкрыв глаза, сообщил Жао. — Раньше он входил в банду «Черные монахи», а потом стал работать на «Золотых воронов».

Уловив предостерегающий жест телохранителя в сторону чуть приоткрытой двери смежной комнаты, бывший полицейский усмехнулся.

— Она спит как убитая… Я не зря с ней возился. Любовные игры отнимают много сил.

— Неужели? — саркастически хмыкнул Чжоу.

— Не перебивай, — недовольно поморщился Жао, — я тоже смертельно устал. Слушай, что говорю, до завтра тебе предстоит многое сделать.