Двести тысяч золотом

Глаза у Быстрорукого буквально слипались, голова отяжелела, губы размякли. Он присел на постель, чтобы снять брюки, но тут же повалился на бок и засопел, уткнувшись лицом в расшитую яркими шелками подушку.

Мэй, ухватив его за плечи, принялась тормошить, затем похлопала по щекам, несколько раз ущипнула — сначала не слишком сильно, а потом глубоко впиваясь острыми ногтями в кожу, — но Жао в ответ только промычал нечто нечленораздельное и с трудом перевернулся на другой бок.

Тогда она выбежала в смежную комнату и, приоткрыв дверь, сделала знак ожидавшей в коридоре горничной. Через несколько минут в номер бочком проскользнул юркий молодой человек в соломенной шляпе и на цыпочках прошел в спальню. Наклонился над бывшим полицейским и прислушался к его дыханию. Убедившись, что Жао спит мертвецким сном, молодой человек небрежно перевернул его на спину и сноровисто обыскал. Первым делом вытащил спрятанный в подмышечной кобуре револьвер, потом тщательно обшарил карманы и прощупал швы одежды.

Тем временем в номере появились трое крепких парней. Горничная осталась в коридоре, а Мэй, сжавшись и подобрав ноги, сидела в кресле.

— Можно забирать, — выглянув из спальни, шепотом сообщил молодой человек в соломенной шляпе.

— Пойдем, соберешь вещи, — обратился к Мэй один из парней.

— Вы обещали мне… — подняла на него глаза девушка.

— Да, не сомневайся, — заверил тот. — Мы умеем быть благодарными. Получишь билет на пароход и деньги. Пошли.

Пропустив Мэй вперед, он неожиданно ударил ее ребром ладони по шее. Его приятель подхватил девушку, отнес ее на кровать и уложил рядом с безмятежно похрапывающим Жао.

— Где его бритва? — повернулся парень к молодому человеку в соломенной шляпе. Тот метнулся к умывальнику и подал опасную бритву.

— Надо ли? — соломенная шляпа просительно заглянул в лицо парня, отдававшего распоряжения.

— Жалеешь? — Открыв бритву, тот вложил ее в руку бывшего полицейского и крепко сжал его кисть своими пальцами. — Понимаю, как не пожалеть такую красотку. Но… проститутка и есть проститутка. Сначала она продала «воронов», потом продала своего любовника, а после продаст нас. Ты этого хочешь?

Не услышав ответа, он поднял руку Жао с бритвой и резко полоснул ею по горлу Мэй. Соломенная шляпа зажмурился и отвернулся, втянув голову в плечи.

— Заворачивайте, — бросив на пол окровавленную бритву, распорядился старший, — живее, не копайтесь!

Собрав вещи бывшего полицейского, гангстеры сложили их в чемодан, а самого Жао сняли с постели и завернули в циновку. Двое подняли тюк на плечи и по черной лестнице потащили вниз к запасному выходу во двор отеля.

— Тебе придется уехать с нами, — взял горничную под руку молодчик в соломенной шляпе. — Скоро здесь станет слишком шумно…

Открыв глаза, Жао с изумлением увидел: он лежит на голом полу в почти пустой комнате, меньшая часть которой отгорожена толстенными, лаково блестевшими бамбуковыми прутьями, проходившими сквозь потолок и пол. Клетка — да и только! Прямо перед его носом темнело зловонное канализационное отверстие, и Быстрорукий брезгливо отодвинулся, чтобы не чувствовать отвратительного смрада.

Попытавшись сесть, он со стоном схватился за голову — она раскалывалась от боли и сильно кружилась. К горлу волнами подкатывали приступы жуткой тошноты, в глазах темнело, нестерпимо хотелось снова лечь и провалиться в глухое забытье. Кое-как справившись с собой, Жао с трудом сел, обессиленно прислонившись к стене, и осмотрелся.

«Уж не сон ли это? — мелькнула мысль. — Сейчас проснусь, и рядом будет Мэй, а в смежной комнате — верный Чжоу, ожидающий, когда я выйду к нему…»

Но, к сожалению, это был не сон. Тусклая пыльная лампочка под потолком, ни одного окна, пол залит цементом, серые, гладко оштукатуренные стены, а на расстоянии вытянутой руки — ровные ряды не уступающих по прочности самой лучшей стали бамбуковых прутьев с годовыми кольцами, похожими на изуродованные ревматизмом коленные суставы. Где он?

Кажется, сегодня утром он ходил в город искать следы пропавшего Чжоу, а потом, вернувшись в номер, выпил поднесенного Мэй подогретого вина и отправился полежать перед обедом? Или не сегодня? Но когда? Как он очутился здесь, что все это значит? И отчего нестерпимая головная боль?

В противоположной стене открылась неприметная дверь, и вошел пожилой китаец в темном халате. Поставив напротив решетки легкий табурет, он сел, принявшись с интересом разглядывать Жао.

— Кто ты? — тяжело ворочая языком, спросил бывший полицейский.

— Господин пришел в себя? — приветливо улыбнулся незнакомец. — Как самочувствие?

— Погано, — не стал скрывать Быстрорукий. — Дайте воды.

— Потом, — снова улыбнулся пожилой. — Сначала поговорим.

— О чем? Я не буду разговаривать, пока не узнаю: где я и по какому праву меня здесь держат, как зверя в клетке?

— Где? У нас в гостях, — весело рассмеялся незнакомец. — Уединенное место, подальше от чужих глаз и ушей, а держат здесь по праву сильного, чтобы уберечь от опрометчивых шагов и неприятностей.