Двести тысяч золотом

Голоса находившихся в трюме глухо доносились до напряженно вслушивавшегося бандита, и он раздраженно кусал губы — лучше бы они там орали и ссорились, чем мирно беседовали. Однако с чего бы им орать — ведь их разговор не рассчитан на чужие уши. Придется самому позаботиться о том, чтобы лучше слышать. Пристроившись под маленьким иллюминатором, прорезанным в борту сампана, Фын весь обратился в слух, боясь пропустить хоть слово.

Да, оказывается, упрямый русский все же нашел старого Вока и добрался до него раньше всех. Похоже, сама судьба помогает этому парню, но сегодня она не обидела и Фына, вовремя не дав ему задремать на солнышке.

Сейчас он узнал многое, но сложности все равно остаются: придется тащиться по пятам за русскими и стариком, иначе никогда не отыщешь сокровища. Вон как ловко плетет Вок словесную паутину — попробуй разбери, куда плыть и как идти в город пещер! Ясно одно: через день они снимутся и отправятся вверх по течению. Кажется, старик упомянул, что по реке им плыть несколько дней. Потом прикинем, как быть. Главное, теперь в руках есть путеводная нить, и он ее ни за что не выпустят. А может быть, дождаться, пока руские уйдут, влезть на сампан и по-свойски потолковать с Воком? Ведь можно отплыть и завтра, вдвоем! Неужели не найдется средства заставить старика уступить и стать сговорчивым? И не таких обламывали.

Услышав, что гости прощаются, Фын неслышно погрузился в воду и переждал, пока стихнут их шаги. Потом поплыл обратно, намереваясь отдохнуть, хорошенько все обмозговать и вернуться на сампан позже. Пока он еще располагает временем.

Предвкушая отдых на прогретой солнцем палубе, бандит ухватился за борт лодки, служившей ему пристанищем, и уже хотел перевалиться через него, как вдруг чья-то сильная рука вцепилась в его успевшие отрасти волосы и резко рванула кверху. И тут же словно что-то взорвалось в голове от страшного удара.

Перед глазами поплыли радужные круги, в ушах загудели колокола, а неведомый противник продолжал наносить секущие удары — по плечам и предплечьям. Руки Фына повисли как плети, его грубо вытащили на палубу и поволокли. Беспомощно мотавший гудевшей головой, почти ослепший от боли бандит пытался упираться, но ему дали такого пинка в живот, что он провалился в глухую темноту и моментально потерял сознание…

Хозяин притона не обманул Жао: утром привел его к бильярдной и издали показал одноглазого белого человека огромного роста.

— Вон, гляди. Этот тебе нужен?

Бывший полицейский от волнения сглотнул слюну и молча кивнул: да, он хотел отыскать именно этого русского, сбежавшего из его земляной тюрьмы вместе с другим парнем, знавшим тайну золота. Но не станешь же рассказывать все подробности содержателю притона?

— Иди, я пока побуду здесь. — Устроившись в тенечке неподалеку от бильярдной, Жао отпустил Вана.

Что же, угуй сделал свое дело, а Быстрорукий станет отныне тенью одноглазого, чтобы следовать за ним повсюду, куда бы он ни направился — хоть к дьяволу в ад!

К вечеру бывший полицейский знал уже почти все, что его интересовало: где и с кем живет одноглазый гигант, когда заканчивает работу, по какому маршруту обычно возвращается домой. Приятной неожиданностью оказалось, что в одной квартирке нашли пристанище оба интересующих Быстрорукого белых чужестранца. Значит, теперь не нужно тратить лишних сил и времени на поиски второго. Жао проболтался около их дома до поздней ночи и ушел, только окончательно убедившись, что сегодня они уже никуда не пойдут.

На рассвете он вновь занял свой пост и, проводив великана до бильярдной, вернулся, намереваясь проследить за его приятелем и женщиной, если они отправятся в город. Вскоре эти двое вышли, но ничего существенного узнать не удалось: они побывали в дешевой продуктовой лавке, за медную монету купили бульварную газету у мальчишки-разносчика и немного погуляли, разглядывая витрины с дорогими товарами, на которые у них явно не имелось денег. Зато от внимательных глаз бывшего полицейского не укрылось, как предупредительно-нежно относятся друг к другу молодые люди: скупые жесты, мимолетные пожатия руки и ласковые взгляды могут сказать опытному человеку весьма многое. Женщина — как неоднократно убеждался на собственной шкуре китаец — всегда делает мужчину более слабым, лишает его здравого рассудка, особенно если она успела завладеть его сердцем. Поэтому пренебрегать неожиданно появившейся информацией не стоило, наоборот, нужно хорошенько подумать, каким способом использовать ее, чтобы заставить русских стать сговорчивее. Жао уже начал строить планы захвата белой девушки в качестве заложницы и обмена ее жизни на тайну золотого клада, но тут вдруг начались новые события, заставившие его действовать иначе.