Двести веков сомнений

Когда противник (дрался он молча) вновь бросился, я поймал его за руку, вывернул её и бросил его через бедро. Это должно было причинить ужасную боль… но противник не издал ни звука. И не выронил оружия! Вот тут мне стало по-настоящему страшно.

Едва только он вновь стал подниматься на ноги, как я сбил его (окунуться в «кипящие» листья оказалось куда меньшим развлечением, чем я мог предположить), и, вцепившись в руку с кинжалом, приставил остриё своего к его горлу.

Тут словно включили свет — я увидел лицо противника.

Не отводя взгляда горящих пурпурным огнём глаз, со мной молча и бешено боролась Андариалл Кавеллин анс Теренна.

— Нет! — крикнул Клеммен и отскочил в сторону. Андариалл — или кто бы это ни был — поднялась на ноги, словно боль ей была неведома. Не сводя взгляда, она медленно надвигалась. Краем уха Клеммен слышал издевательский хохот, оскорбления, свист. Что-то пролетело мимо уха, слегка оцарапав его.

— Нет, — шепнул он вновь, не в силах поднять кинжал.

Андариалл сделала ещё один шаг.

— Не стану, — и Клеммен отшвырнул кинжал в сторону.

Андариалл замерла на миг… потом сделала движение, словно намереваясь обнять его — и Клеммен успел ещё заметить, как пылающее серебристое лезвие входит в его грудь.

…Я очнулся, словно от толчка. Нет, словно пробудился от кошмарного сна. От сна, в котором мною успели-таки пообедать.

Кто-то хлопал в ладоши. Всего один зритель. Я прижимал ладонь к груди, в которой ещё что-то ныло, но сомнений не было — я жив!

На ладонях — ни капли крови.

— Поздравляю, — сухо произнёс Радуга. — Ты оказался чуть умнее, чем я думал. Что теперь, герой? Куда пойдёшь?

— Куда хочу, — ответил я. Говорить было больно. Как только удастся от него избавиться, надо будет посмотреть, что там, на груди. — Четыре прохода. Один куда-нибудь да выведет.

— Конечно, — осклабился он. — Только знаешь, что будет, если ты так и не найдёшь…

— Нет! — я сделал шаг вперёд. — Не знаю, и знать не хочу. Хотите меня остановить? Останавливайте. Не можете — тогда не мешайте.

— Я и не мешаю, — вздохнул он с притворной обидой. — Ты сам наступишь во все ловушки… ну что же, зато у меня появится собеседник. А там, глядишь, и преемник. Или тебе помочь? Ты только скажи!

— Боюсь, что ваша цена будет чрезмерной, — выговорил я, с трудом выдерживая его взгляд.

— Да нет, вполне приемлемой, — покачал он головой. — Стоит ли упорствовать? Мы ведь встречаемся не в последний раз. Рано или поздно ты сдашься.

Видимо, лицо моё красноречиво отразило всё, что я почувствовал.

Радуга расхохотался.

— Вот видишь… ты уже боишься. Ну так что?

— Идите вы… — я подавился окончанием фразы.

— Как знаешь, — пожал он плечами. — Ты всегда будешь стоять перед дверью, но никогда не сможешь её разглядеть. Все вы одинаковы, я уж знаю.

И, неожиданно отвернувшись, он принялся взбираться по ступеням вверх.

Было четыре прохода… и ни единого способа выбрать правильный. Сколько у меня попыток?

Я взглянул на часы. Проклятие, снова идут!

В моём распоряжении двадцать три минуты.

Значит, не время размышлять — я оглянулся и бросился в ближайший проход.

Разумеется, не в тот, откуда вышла… откуда вышло то существо, что попыталось убить меня.

Парк Времени, Лето 78, 435 Д., 19-й час

Он не смог ничего вспомнить. И просто сидел, время от времени поднимая глаза и натыкаясь на озабоченный взгляд Кинисс. Похоже, я начинаю её понимать, сообразил Д. Генерал чрезвычайно умён. Ведь любые факты можно подать так, чтобы вызвать наперёд известную реакцию. Почему у меня язык всю жизнь опережает разум?

Так что не буду судить. Ни о ком. Надо полагаться только на интуицию: это единственное, что никогда не подводило. И гори всё остальное синим пламенем.

— Что ты там видела? — спросил он неожиданно.

Кинисс вздрогнула.

— Где именно?

— Там… где пыталась отыскать Киента.

Последовала долгая пауза.

— Ты хочешь это знать? — она взглянула в его глаза.

— Пожалуй, — кивнул Д. — Ты была слишком молчалива. Не отвечала ни на один вопрос. Ну так что?

— Я расскажу, — согласилась Кинисс, не отводя взгляда. — Но тебе это не понравится.

Клеммен

Темно там было только поначалу. Стоило сделать десяток шагов, как стены начали слабо — а затем и сильнее — светиться. Пол, естественно, также был выстлан парящими над ним листьями. Но пол был. Его можно было заметить — если приглядываться к листьям… или попросту быстро двигаться. Снаружи, в пруду, запах осени был сравнительно слаб и приятен. Здесь же он стлался густой волной и вскоре сделался отвратительным.

Я перестал обращать внимание на запах, когда впереди забрезжил свет. Преодолев бегом оставшееся пространство, я остановился перед полупрозрачной стеной. Воздух, похоже, проходил сквозь неё — знакомый воздух, приятность которого я ранее не замечал.

Я хотел было протянуть руку, чтобы коснуться стены, но задумался. Куда она меня выведет? Где я окажусь? В моём родном городе? Где-нибудь ещё на материке? На острове? Глубоко под водой или в воздухе?