Двести второй

От автора: Официальная версия: «Долина смерти» названа так потому, что в Гражданскую войну здесь расстреляли 3000 сторонников Советской власти. Альтернативная версия: Отступая и уходя в Китай белогвардейцы поставили на сопках «Долины Смерти» замаскированные пулеметы. Когда армия прошла через долину и им объявили что уходят в Китай, часть солдат подняла шум, отказываясь покидать Родину. Тогда всем недовольным приказали сдать оружие и возвращаться домой. Солдат не только разоружили, но и заставили снять казенное обмундирование и обувь. Как только отказники (солдаты и офицеры) вошли в «Долину Смерти», по ним открыли шквальный перекрестный огонь. Спастись или остаться в живых не было ни одного шанса. Сколько было расстреляно никто не знает, может 1600, а может 18 000 человек. Те, кто решил уходить в Китай, загрузили оружие и одежду отказников на повозки и ушли…

Кто-то в армии красит траву в зеленый цвет, кто-то рисует на березе зебру или ровняет сугробы утюгами, кто подметает плац ломами. Мы при подготовке к проверке военной техники комиссией натирали БТРы от пламегасителя КПВТ до колес соляркой, после этого БТРы блестели – «Как у коня яйца!».

– Почему как у коня, а не у кота? – спросите вы.

– Да потому что изначально эта фраза звучала именно так!

Родилась она в пятидесятые, когда чисткой памятников, среди которых были и всадники на конях, занимались исключительно женские бригады. Мужиков после войны катастрофически не хватало. Специально или нет, но после таких чисток самым блестящим элементом памятника «Всадник на коне» всегда были – Яйца коня!

Так вот этим самым коням с их блестящими на солнце яйцами после чистки мы и обязаны рождению фразы: «Чтоб блестело – как у коня яйца!»

C «Жаржавеллло» мы познакомились в санчасти, сразу после учебки. Тогда он был еще просто Жоркой. В Санчасть я попал с температурой. В тот день Взводный устроил нам марш-бросок на БТРах на озеро. Это было поощрение, за то, что наш взвод на стрельбах показал лучшие результаты в отряде. На улице 40 градусов жары, а меня колотило как на морозе. Мне реально было холодно. Увидев как меня «колбасит» Взводный отправил меня в санчасть. В санчасти санитар спросил меня на что жалуюсь, померил температуру, глянул на градусник, присвистнул и ушел советоваться с Лейтенантом. Меня разместили в отдельной палате, в которой стояла двухъярусная кровать. Жорка появился на третий день вместе другими «дристунами», жертвами «ротавирусной инфекции» свирепствующей в отряде. Всем поступившим выдали банки для сдачи анализов. Жорке банки не хватило. Санитар, к которому обратился Жорка с просьбой дать ему банку, раздраженно ответил:

– Ну, нет у меня банки, я тебе че рожу ее что ли? Найди сам что-нибудь.

– Анализы надо сдать!

– Ну, надо так надо! – Жорка дождался своей очереди в туалет. Из туалета он вышел с развернутой газетой, держа ее обеими руками. В середине газеты, колыхалось «жидкое дерьмо». Жорка нашел глазами санитара, и направился к нему.

Санитар, увидев Жоркину ношу сначала попятился, а потом развернулся и попытался спастись бегством. Но в это момент окончательно размокшая газета порвалась пополам и дерьмо плюхнулось на пол, забрызгивая все вокруг. Больше всего досталось белому халату санитара, который как будто расстреляли очередью вдоль спины из крупнокалиберного пулемета. Жорка так и замер держа в руках половинки порванной газеты. Смеялись все кроме санитара, который разразился в адрес Жорки таким смачным и длинно-заковыристым матом, что все прибежавшие на шум зрители невольно заслушались, с уважением внимая удивительно сложным по своему строению нецензурным речевым конструкциям, изрекаемым талантливым санитаром.