Двести второй

От автора: В советское время «Отрывные календари» весели на стене на самом видном месте в каждом доме. Листы календаря 8х11 см. скреплялись жестяным широким зажимом. Утро нового дня советского человека начиналось с отрыва листочка – «Отрывного календаря». Потому как оторвется листочек, гадали – хороший и плохой будет наступивший день. Если листочек оторвется ровно – то и день будет хорошим! Листочек не выбрасывался, все члены семьи в свободное время знакомились с информацией размещенной на оборотной стороне. Тематическое содержание было интересным, полезным и познавательным. На лицевой стороне листка крупным шрифтом обозначался текущий день, месяц и год. Здесь же указывалось время восхода и захода солнца, долгота дня и фазы луны. Если день был связан с памятной датой, то это обязательно выделялось красным цветом и тематической картинкой. Праздничные дни и воскресенья также были выделены красным цветом. Помню, что в деревне, где я частенько гостил у бабушки с дедушкой в конце дня листочек шел деду на самокрутку, если только бабушка не прибирала его, вычитав в нем новый оригинальный рецепт засолки огурцов или капусты.

Дед Филипп (по линии матери) курил самосад. Садил он махорку под названием «Лимониха». Аромат у нее фруктово-цветочный, слегка пряный. Такой приятный, что даже категорически некурящие люди с наслаждением втягивали ее запах, шевеля своими носами от удовольствия.

На четвертый день у меня, разболелся зуб, начался воспалительный процесс и подскочила температура. На Шишиге (ГАЗ-66) меня отправили в отрядную санчасть. При санчасти был стоматологический кабинет, в которой как я понял из разговора с «Мамлеем» (Младший лейтенант) обращались за медицинской помощью даже местные жители. После осмотра он спросил меня:

– Ну как зуб удалять будем с «заморозкой» или потерпишь?

На мой ответ:

– Лучше с «заморозкой», – он улыбнулся, и рассказал, что местным аборигенам по три зуба за раз удаляет без всякой «заморозки», и ничего благодарят, и даже фруктами отдариваются. Зуб, который мне удалил «Мамлей», был как раз тем, который мне перед армией лечила «Бабища» с золотыми кольцами на каждом пальце. Когда меня от военкомата направили в стоматологическую поликлинику на так называемую «санацию полости рта». Помню, что эта «Бабища» сразу мне не понравилась, и отчество у нее еще было какое-то собачее – Гав-Гав.. Точно – Гавриловна! После того как она на этот зуб поставила пломбу, я ее спросил:

– Надеюсь, на два года пломбы хватит? – на, что она ответила, гремя какими-то инструментами в металлическом поддоне:

– Это вряд ли, солдатик, – и ободряюще посмотрела на меня.

– Ну, вот и накаркала «Манда Ивановна», вернее Гав-Гав-риловна.

– Эх, насрать бы тебе в твои «золотые руки» – чудо Баба-эскулап!

Наутро я был уже «бодрячком», как солдат девятой роты, тридцать первого полка, у которого всегда торчком и до потолка.

В тот день, нас всех, выстроив на ПУЦу (ПУЦ – полевой учебный центр) распределяли по подразделениям, называя звание, фамилию и подразделение. Мы с Жоркой попали в саперный взвод он, водителем-механиком, я наводчиком-оператором бронетранспортера.

Затем экипажам приказали построиться отдельно и Зампотех повел нас на площадку, где стояла боевая техника. Сверяясь со своим списком, он выкрикивал номер боевой техники и фамилии членов экипажа. Услышав свои фамилии, экипажи выходили из строя и приступали к осмотру и приему вверенной им боевой техники, а остальные шли дальше за Зампотехом, пока нас ни осталось только двое – я и Жорка.