Движ (СИ)

Он оценил, как все лежит: пластиковые ложки, салфетки, хлебцы, трубочки для сока. Стулья — молодцы. Коврик — молодец. Роботы — давайте-ка по своим местам. Окно — замечательно. Кровать… Одеяло на кровати, наверное, стоит загнуть. Сделать такой уголок, вроде как приглашение. Или будет слишком?

С полчаса потом Кирилл стоял у окна, смотрел, как за стеклом снег засыпает газоны и дорожки, как суетятся уборщики, как темнеет небо.

Шесть часов! Кэт определенно готовит сюрприз. Но время еще есть, еще целый кластер времени!

Кирилл решил ждать за столом. Он сел, поправил салфетку, выровнял упаковки с мясным рагу — чтобы одна против другой. Захотелось пить. Он подумал, как будет выглядеть трубочка в одном из пакетов сока. Не будет ли это означать, что он не дождался и уже немножко попраздновал?

Время шло. Не вытерпев, Кирилл спустился вниз и застал возвращение соседей, отработавших короткие смены.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Добрый вечер.

— С Новым Годом!

— Да, говорят, будет салют.

— Как и каждый год. Вы — молодец.

— Мы все молодцы!

Ему жали руку и хлопали по плечу, улыбались, проходили мимо с праздничными наборами, все, как на подбор, молодые, слегка уставшие, в форменных куртках, делавших их похожими друг на друга.

Кэт не было.

Кирилл вышел к скамейкам, протоптав тропку в тающем снеге, сделал вокруг нее два круга и вернулся к подъезду. Небо потемнело. Зажглись фонари. Квадратики окон один за одним становились желтыми, яркими. Роботы помаргивали предупредительными огнями. Зеленоватое зарево на мгновение повисло над крышами — в каком-то районе, кажется, уже принялись запускать петарды.

Кэт опаздывала.

Ох, я дурак! Она же явится к самому Новому Году! — понял он. Иначе какой сюрприз? Это же элементарно.

Приутихшее было радостное ощущение скорой встречи вновь взвихрилось в нем, он попрыгал и помахал руками иссякающим человеческим ручейкам, пропадающим в подъездах соседних домов:

— С Новым Годом, люди-и!

— Ты — молодец! — ответили ему криком.

— И вы!

— И ты!

Вернувшись в квартиру, Кирилл какое-то время ходил в возбуждении. Она придет, она постучит, представлял он. Я спрошу: «Это движ или не движ?». Она засмеется: «Движ, Кир, как видишь!». Они поужинают, посмотрят салют. Я спрошу: «Так ли тебе нужно на юг?». Она пожмет плечами.

Потом…

Кирилл потер ладони и оглядел комнату. Кажется, все на своих местах. Завтра они смогут целый день провести вместе. Может быть, побродят по разным районам. Интересно виртуальный район посмотреть, такой ли он мертвый. А кровать узкая. Надо заказать вторую. Или сразу переселиться к «семейникам»?

Нет, наверное, рано.

Но от мысли о семье с Кэт у Кирилла сладко защемило в груди. Ах, как было бы славно! Ну, пусть она там с кем-то… Разве это важно? Это не важно. Он вздохнул, посмотрел на браслет. Счетчик в голове был тих, затаился. Наверное, после двенадцати сработает. Лишь бы не невовремя.

С час Кирилл просидел как в отключке и очнулся, только когда за окном забумкало, рассыпая на полнеба рыжие, зеленые и синие искры.

Что-то рано. Он подскочил к окну и смотрел, как раз за разом расцветают и гаснут огненные цветы.

Сколько он стоял так, вылетело у него из памяти. Кирилл поел в одиночестве, и даже фруктовое желе показалось ему горьким. Под сердцем и в горле то и дело возникало странное напряжение, казалось, там прорастает колючая пустота, хотелось прогнать ее криком. Вон! Вон! Вот твой движ!

Торможение на несколько минут выключило его, потом знакомая сила приобняла и закачала, как в ладонях, и Кирилл плакал и звал Кэт по имени.

Так прошел Новый Год.

Новогодний сон оставил ощущение блестящей мишуры в глазах. Ничего правдивого в нем не было. Кэт не пришла.

Весь выходной Кирилл пролежал, глядя в потолок. Роботы, убирающиеся по расписанию, озадаченно объезжали кровать стороной. Один попытался заправить одеяло, но Кирилл вырвал приподнятый край из манипуляторов.

— Пошел вон, железка!

Робот спрятался.

Следующие дни прошли как в тумане. Показатели в сопряжении не поднимались выше девяноста процентов. Все чаще его использовали как вычислительную единицу, и, честно, Кирилл был этому рад. Как на автомате он брел на работу и с работы, замедляя шаг там, где между домами имелся памятный «карман». Но никто не перелезал через вновь покрашенную перемычку, никто не просил о помощи, лежа в шубе поверх, никто не выкрикивал его имени, и где-то через неделю шаг выправился, а голова, как заедавший в одном положении механизм, перестала поворачиваться на шее к перемычке.

Витринное стекло очистили, в помещениях засновали ремроботы, выполняя отделку и перепланировку, от пластиковых букв под потолком осталась лишь «д». Ни счастья, ни движа.

Горечь от Нового Года потихоньку рассасывалась. Через месяц где-то Кирилл сползал в район Кэт сам. Там было пусто и тихо. Правда, из окон еще постреливали хлопушками, осыпая улицу конфетти, какие-то запоздавшие празднующие. На звуки музыки Кирилл зашел в одно из заведений, но обнаружил там лишь спящего парня и танцпол, играющий сам с собой в «пятнашки».

Уехала.