Движение Rapid Eye

Мой корреспондент Убу Раскер (крещеное имя — Деклан) поступил еще лучше. Облачившись лишь в набедренную повязку, венец из колючей проволоки и обрызгавшись краской, Убу распял себя на трехметровом кресте на заднем дворе своего дома на Брунсвик-стрит, в Мельбурне, перед двадцатью своими друзьями. Шутка была заснята приятелем-студентом для короткометражки «Святая Тереза де Вилль». Гвозди 8 см в длину и 2 мм в толщину были вбиты в его руки одним из друзей.

Убу сказал, что он распял себя на кресте, потому что «хотел быть как Христос и почувствовать то, что он чувствовал. В конечном счете, я хочу быть во всем, как он. Я хочу быть безработным, шляться везде с друзьями и ходить на рыбалку». Убу думал, что, вися на кресте, почувствует себя Христом, но, увы, вместо того, чтобы быть вознагражденным за усилия духовным опытом, он упал в обморок.

«Тем не менее, это был полезный опыт — наказание — вот его награда — и я убежден, что каждый должен быть хоть раз распят».

Эти примеры, безусловно, показательны, авангардное искусство (как и политический активизм) напрямую происходит от еретиков древней истории и создание еретической церкви, как это сделал ЛаВей — в лучших традициях активистского авангарда. И в богохульстве Серрано нет ничего нового.

Ищущие славы Мурре, Скаггс и мой менее известный корреспондент Раскер бросили вызов общественному восприятию образа Христа и религии, и обнаружили, что они не совершили перемен в обществе, но зато узнали что-то новое о себе. Изобразительное Искусство и Перфоманс не нужны, в моем представлении, для вдохновления социальных перемен, но они могут послужить хорошей терапией, а публичные страдания способствуют развитию бизнеса.

Каждую Страстную Пятницу Филлипинский департамент по туризму закупает кресты для тех, кто добровольно желает быть распятым на десять минут, это часть ежегодных Пасхальных празднеств. На представление регулярно собираются толпы свыше 5 000 человек.

ТАНЦЫ НА УЛИЦАХ

Вскоре я обнаружил, что если свернуть налево от дверей моего отеля и пройти семьдесят ярдов вдоль по улице рядом с главным вокзалом Сан-Франциско, то я окажусь в районе, который местные рекомендовали мне избегать и днем и ночью. Прогуливаясь здесь днем и ночью, за последние пару дней (и ночей) я заметил тяжелую атмосферу, хотя ничего такого, о чем стоило бы писать домой, поэтому я проигнорировал их предостережения. На следующий вечер я свернул на пустынную улицу, практически скрытую в полной темноте. Затем я услышал где-то впереди свист. Приглядевшись, я с трудом заметил группу людей в тени, пять, десять, двадцать. Только этого мне не хватало. Банда. Они были одеты в цвета своей шайки, пили «Coors» из банок, у одного я заметил нож. Теперь я понял, почему улица пуста. Из своего темного угла они принялись мне кричать, один начал стучать пустой банкой по стене, другие засвистели.

Я мог либо повернуть назад, в этом случае, они, возможно, пошли бы за мной, или броситься наутек, в этом случае они бы наверняка погнались за мной, поймали бы и отрезали бы мне яйца, пока я бы протестовал и пытался объяснять, что они вредят местному туристическому бизнесу. Поэтому, когда пара человек оторвалась от группы и направилась в мою сторону, мне пришлось повести себя нагло. Дерьмо. Здесь все ходят с оружием. Я видел по телевизору. Я подходил, все ближе и ближе, делая вид, что я их не замечаю, стиснув зубы, спокойным шагом, отличная ночь для прогулки. Делая вид, что я знаю, куда иду. Ближе. Я невольно ускорил шаг. Один из парней, перешедших дорогу, был уже в десяти шагах от меня, он что-то бормотал. Ближе. Тело напряглось, адреналин рвался сквозь поверхностный культурный слой. Если он захочет меня ударить, я уклонюсь и брошусь бежать со скоростью Бена Джонсона. Дерьмо, какого черта я свернул на эту улицу? Сердце выпрыгивало из моей вспотевшей груди. Я отвел взгляд от него, почесал голову, поравнявшись с ним. Теперь он был рядом. Один из шайки закричал. Я ждал, что они скажут, вопроса «ты че о себе возомнил?», на который я не собирался отвечать, но я прошел… мимо. Они кричали что-то еще, я не разобрал. В меня полетела пустая пивная банка, она шлепнулась о бордюр. Я не смотрел по сторонам. Кто-то там, наверху, на моей стороне. Я свернул за угол, скрывшись из виду. И побежал.

Мне нужно было выпить, я ввалился в бар. Тайваньский парень купил мне выпивку, потому что ему нравятся англичане. Он — фанат «Who», сообщил он мне, а затем сказал, между прочим, что не стоит ходить по этой дороге. От Сохо до Брайтона я думал, тоскуя, страстно желая.