Движение Rapid Eye

Когда человек признает простой факт, что порнография — это не просто гендерный вопрос, сводящийся к тому, что угнетенные мужчины смотрят на угнетенных женщин, когда мы признаем, что политики и подавляющее меньшинство не вправе влиять на сексуальности личность, и научимся обходиться без узколобого христианского «морального» аргумента, мы, разумеется, останемся лишь с этим неверно трактуемым «марксистским» доводом, согласно которому любая работа на «боссов» (или, как можно предположить, на платящую аудиторию) — унизительна. Если и существует какое-то унижение, я могу предположить, что куда более «унизительный опыт» это платить кому-то, чтобы посмотреть, как они занимаются сексом, чем получать деньги за то, чтобы заниматься сексом на показ.

Всякий раз, когда мужчина и женщина занимаются сексом, они, в некоторой степени, неизбежно становятся «сексуальными объектами». Когда они прекращают заниматься сексом, или когда заканчивается фильм, они перестают быть сексуальными объектами, точно также, как если водитель выходит из машины, то он превращается в пешехода. Говорить о том, что если человек вовлечен в сексуальную деятельность или наблюдает за ней, привлекая партнера противоположного пола, значит, он всегда смотрит на представителей противоположного пола, исключительно как на сексуальные объекты, полнейшая чушь. Мужчины и женщины — многогранные существа, а не двухмерные проекции на экране. Удивительно, люди это уже знают. К тому же, надо сказать, никто не принуждает мужчину или женщину «играть» в этих фильмах. Они могут быть бедны, но миллионы людей бедны и при этом не снимаются в порнографическом видео, чтобы выжить. В видео-кабинках, это не актеры — мужчины и женщины, но зрители — мужчины и женщины, становятся шаблонными и определяются только своей сексуальностью. Сексуальный мотив — это единственное, что приводит их сюда.

Понятно, что в мире порнографии есть неприятные моменты. Как и в полицейских сериалах по ТВ, или на страницах Библии, подчас неприятная склонность к доминированию над женщинами и насилие над ними (хотя я должен сказать, что в порнографии, которую я смотрел, насилие, как правило, совершается женщинами по желанию мужчин).

Тем не менее, некоторых мужчин возмущает женская сексуальная власть над ними. Они ненавидят их за красоту, за их способность — по мнению некоторых мужчин — развращать. Вина почитается на христианском алтаре, и женщины, будь это Огола или Оголива или Джейн Мэнсфилд, за это расплачиваются. Бог, разумеется, был мужчиной, поэтому Сатана должен быть женщиной. И только женщины истекают кровью. Однако в этих фильмах женщины доминируют над мужчинами, жестокость проявляется по отношению к мужчинам, хотя этот феномен игнорируется в публичных дебатах по вопросу порнографии. Также, как мне кажется, непорядочно использовать животных, поскольку животное вряд ли может быть добровольным партнером. (Хотя, честно говоря, я предпочел бы быть свиньей, которую трахает человек, чем коровой, которую забивают на скотобойне). Но хуже всего детская порнография. Цензурное лобби против порнографии, создавшее порочный альянс правых и левых экстремистов, зачастую выдвигает надругательство над детьми в качестве довода в пользу запрещения порнографии. Однако они забывают, что эксплуатация детей в порнографии является противозаконной во всех странах мира, и большинством порнографов считает это отвратительным, равно как и большинство людей, приобретающих порнографию, и почти все остальные. Уравнивать порнографию с надругательством над детьми и нарушением закона, все равно, что обвинять всех мужчин геев в изнасиловании хора мальчиков.