Движение вверх

 Еще Москва бросалась в глаза более высоким, по сравнению с провинцией, уровнем жизни. Как сейчас перед глазами — зима, улица Горького и девушки-москвички в норковых шубках и на «шпильках». Особняком по тем временам были владельцы 21-х «Волг» — с учетом отсутствия тогда «Жигулей» эти чудо-машины выглядели на улицах Москвы как сейчас, пожалуй, «Ламборджини» и «Бентли».

 Что касается девушек, то знакомство с ними занимало тогда немало времени и усилий. Флирт, направленный на то, чтобы склонить даму сердца к близости и затем выскочить из этой ситуации без штампа в паспорте, был целым искусством. Поэтому подруги в ту пору присутствовали в моей жизни эпизодически — знакомства отнимали слишком много времени, что в мой ритм жизни не вписывалось.

 Кстати, романтическая составляющая моего переезда в столицу неожиданно дала сбой. Как это нередко бывает, оказавшись рядом, мы с Натальей несколько разочаровались друг в друге и на некоторое время прекратили общение. Впрочем, забегая вперед, скажу, что в

 1966- м мы все-таки поженились.

 В то же время вполне благополучной ту эпоху тоже не назовешь. Если в 1962-м в столовых еще давался бесплатный хлеб, то следующий год уже запомнился пустыми полками магазинов. Политика Хрущева была в народе в целом непопулярной, было ясно, что она ведет к обнищанию людей. Смену Хрущева после «славного десятилетия»[9] помню, но без деталей — увлечение спортом безоговорочно преобладало над интересом к политике.

Первые неудачи

 Если говорить собственно о моей спортивной карьере в столице, то два года, проведенные в «Лестехе», стали для меня после безоблачной юности в Томске суровой школой жизни. Меня зачислили на новый и весьма престижный факультет электроники и счетно-решающей техники, но учебе я внимания почти не уделял. Жить стал в общежитии, впервые оторвавшись от семьи.

 Я тренировался и играл за команду вуза (который, хотя и базировался в Московской области, участвовал в первенстве Москвы), а также за молодежную и взрослую сборные Московской области. Играл неплохо, забивал, как правило, по 20-30 очков за игру. Несмотря на это, «старики» институтской команды встретили меня в штыки. Впечатления от тренера команды после моего первого наставника Реша, который был мне почти как отец, были разочаровывающими.

 Ко всему прочему тренер сборной Московской области Г. Т. Никитин (в прошлом — тренер олимпийской сборной СССР на Олимпиаде в Мельбурне) почему-то невзлюбил меня и сформировал обо мне точку зрения — «ничего из него не получится, слюнтяй». Возможно, свою роль сыграли мои неказистые физические данные — атлетом я тогда не выглядел, хотя внутренняя сила, выносливость, закалка были уже тогда.

 Самое главное, как я теперь понимаю, — я не был готов выступать в Москве психологически. Как я быстро понял, Москва любит готовых героев, в нее надо въезжать на белом коне или жестко отвоевывать свое место под солнцем. К такой жесткой борьбе я и не был готов.

 В команды мастеров в ту пору, как правило, попадали в возрасте около 20 лет (правда, в ЦСКА, случалось, после зачисления людей еще «вымачивали» по 5-6 лет в запасе). У особо одаренных в этом возрасте уже были и международные достижения. Например, Толя Поливода в 67-м стал чемпионом мира в 21 год. Поэтому отсутствие приглашений в московские клубы по прошествии двух лет в «Лестехе» вызывало у меня известное напряжение.

 Это была пора преодоления первых настоящих трудностей и соблазнов (помню, что через год пребывания в Москве «утратил девственность» — научился пить водку, которую раньше не пробовал). Главным было не сломаться, потому что на фоне этого напряжения, отсутствия ко мне серьезного интереса, туманности пути в большой баскетбол стали появляться и предательские мысли о завершении занятий спортом.

 Сейчас я благодарен судьбе за тот период жизни, который оказался крайне тяжелым, но неоценимо полезным. Если бы я его не прошел, то не узнал бы много важного, не приобрел бы необходимую закалку, не выработал бы умения переоценивать свою жизнь. Главное, что я понял уже позднее, — этот период научил меня вниманию к Божьему промыслу, который нужно уметь с достоинством принять.

 Выручали меня, как всегда и до, и после, тренировки и игры. Несмотря на уныние, я продолжал жить баскетболом, тренироваться и бороться за свою мечту.

Переход в «Уралмаш»

 В 1964 году в Подольске проходили совместные сборы молодежной и взрослой команд РСФСР. После него сборные провели товарищеские игры с Польшей в Череповце и Свердловске. Базовой командой для взрослой сборной РСФСР был тогда свердловский «Уралмаш», 14-кратный чемпион России.

 На заключительном ужине после игр в Свердловске ко мне подошел основной игрок «Уралмаша» Александр Кандель — легенда российского, да, пожалуй, и советского баскетбола тех лет — и, поговорив о том, о сем, предложил позвонить да потом и переехать к ним в Свердловск. Если, конечно, меня не держит слишком сильно «Лестех». О нет, меня там совсем ничто не держало!