Движуха

Иван III Великий, формализуя уже имеющуюся практику, требует, чтобы помещик давал крестьянину двор в рассрочку на 4 года. Т.е. землю с постройками, а не деньги. А вот отдача - деньгами или мёдом. Я об этом уже...

Эту технологию, которая через три века попадёт в русский "Судебник", залесские бояре активно используют уже нынче. Причина простая: земли много. Мужичок встал да пошёл на новое место. А так на нём должок висит - можно вернуть и похолопить.

Не уникально: в Европе постоянно сменяют друг друга две тенденции - серв-вилан. Вольного хлебопашца (вилана) закрепощают, он становится сервом. Потом освобождают - становится виланом. Что выгоднее феодалу - зависит от конкретного состояния экономики в конкретном месте-времени. Если в Раннем Средневековье закрепощение проводится часто прямо военной силой, то в Высоком Средневековье - через кредиты.

Например, во Франции к началу 14 в. практически всех крепостных освободили. Но они снова появляются во множестве к концу века - Столетняя война разоряет население. Крепостные почти исчезают в Германии к концу 15 в. И снова умножаются к первой четверти следующего, дав Крестьянскую войну.

***

Ведённая нами в Киеве отмена рабства, невозможность лишить должника свободы, уменьшает возможную сумму возврата, увеличивает риски неплатежей. Если в Киевской и Новгородской схемах такие варианты - довольно редкий неприятный исход "плохих кредитов", то в Суздальской - утрата основного смысла ростовщической деятельности. Потеря базового элемента функционирования местного боярства.

На отмену рабства накладывается отмена сбора боярских ополчений.

Ура! Свобода! "Манифест о вольности боярства"!

Да. Но умные люди понимают, что без регулярных смотров боярские дружины захиреют. Превращаясь просто в толпу кое-как вооружённых слуг. Боярин перестаёт быть "особо эффективным коллектором". Соответственно, растут риски невозврата. Для покрытия рисков надо поднимать процент, что запрещено "Русской Правдой", ужесточать критерии, точнее работать с заёмщиками... Становиться такими же, как "жиды и посаки". Заботы больше. Не хочется.

Такие, примерно, суждения крутятся у Суховерха в голове. Без всяких заумных слов, но с большой примесью чувств. Из серии про неотвратимый геморрой. Хотя, как я уже объяснил, используемый для обозначения явления термин - более народен.

И он находит неплохое, как ему кажется, решение. Раз давать в долг стало рискованнее, то нужно дать тому, кто точно вернёт - приказчику "Зверя Лютого". Понятно, что смердов от этого не прибавится, но серебро само по себе не растёт - не бурьян. А коли денег станет больше, то уж как на пользу потратить - соображу.

-- Ты, это... как тебя...

-- Басконей кличут, твоя милость.

-- Дык вот что, Басконя. Ты, я гляжу, хорошее дело задумал. И гражанам нашим покой сохранить, и князьям русским удобство и уважение исделати... Эт хорошо, эт правильно. И я, посадник города нашего Володимира, пребывая ежечасно в заботе об мире и среди людей здешних благорастворении, тебе в том помогу. Бездельников всяких, кто тебе мешает, уйму. Ты и далее заглядывай по-простому. Я велю - тебя сразу пустят. Мда.. однако же для такого строительства денег немало надобно. У тя хватит?

-- Дык... я ж про то и толкую! Я ж, господин посадник...

-- Помолчи. Не сбивай. Я твою нуждишку-то понимаю. Надо помочь. Доброму купцу в добром деле. А сходи-ка ты к вую моему. Он, конечно, старенький совсем, уже из опочивальни не выходит. Не беда - я с ним прежде сам потолкую. Да. И проси у него серебра. В долг. На стройку свою. Будет у тебя гривен вдосталь - работнички птичками летать станут. Сходи, потолкуй.

"Самая страшная борьба во мне - борьба моего чувства юмора с моим воспитанием".

Жизнь неоднократно "воспитывала" Басконю: он успел поймать рвущийся с языка приступ собственного остроумия, выдохнул и принялся уточнять мелочи.

Кто забыл: это обычное место засидки "врага рода человеческого".

Изображая глубокое уважение и безграничное доброжелательство, осмелился уточнить:

-- Э... а сколь же много гривен у вуя твоего просить следует?

Боярин подстраховывается. Прежде всего - репутация. Ростовщичество - зло, а вот мы, Сухоборовичи, сплошь добрые христиане. Ветхий брат давно почившей матушки - "не из нашего района". Часто для таких дел держат в дворне какого-нибудь иноверца или, хотя бы, инородца. Хорошо идут евреи, армяне, греки. Неплохо - аланы или грузины: христиане, умеют считать. Торки годятся. Крещёные, но "дикие люди", чуть что - зарежут.

Позже эту манеру использовать иноверца-дистрибьютора доведут до совершенства польские паны в форме жида-корчмаря, осаженного на землю в собственном панском владении. Добавив к обязанности кредитовать население монопольное спаивание и монопольный же помол хлеба. Такая многоотраслевая монополия позволяла землевладельцу-шляхтичу получать стабильный доход, не вступая в общение с быдлом - "в клювике приносили".

Однако сумма такова, что дать её в руки слугам... рискованно. А ветхий дяденька и подмахнёт не читая, и не убежит куда глаза глядят.