Двое

Двое Лина Аспера

Слэш и фэмслеш

Попаданцы в другие миры

В тексте есть: приключения, однополый секс, две души в одном теле

Ограничение: 18+

Попаданцами не становятся, попаданцами рождаются.

Эта история началась с того, что на перерыве между парами обычный российский студент Александр Юрский упал с лестницы. Удачно, как ему показалось — подумаешь, лёгкое сотрясение, не перелом же. Вот только спустя несколько дней у него появилось стойкое ощущение, будто за его спиной круглосуточно находится кто-то посторонний. И всё заверте…

Таймлайн истории — начало двухтысячных.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДВОЕ

Так было в мире всегда

Так будет в мире всегда

Выдуман мир, чтоб двое

Стали одной судьбою

И неразлучно шли сквозь года.

Композиция «Он пришел, этот добрый день» из к/ф «31 июня»

Глава 1

Посторонний за спиной

— Юрец, ты это… зла не держи, — толстый Генка по прозвищу Крокодил неловко переминался с ноги на ногу.

Не открывая глаз, Юрский вяло махнул левой рукой — проехали, мол. Правая была занята: прижимала к темени бутылку холодной минералки, обильно покрытую каплями конденсата.

— Может, надо было пива купить? — никак не желал уходить Генка. Юрский глубоко вздохнул и заставил себя разлепить веки.

— Крокодил, да расслабься ты наконец, — сказал он двоившемуся в глазах одногруппнику. — Топай лучше на лекцию, если не хочешь стать жертвой показательного линчевания от Карпатыча.

Всеволод Александрович Карпатский — преподаватель предмета с зубодробительным названием «Физико-химические основы материаловедения» — был печально известен своим суровым нравом уже не одному поколению студентов.

— Ага, ладно, — Генка шмыгнул носом. — Ну, я тогда это… пойду.

— Давай-давай, — Юрский опять закрыл глаза.

Крокодил Генка принадлежал к той породе людей, про которую сложена поговорка «косая сажень в плечах». Силушки у него было немерено, контролировать её не всегда выходило, вот и случались порой всякого рода казусы. Как, к примеру, сегодня на перерыве, когда он затеял с приятелем шутливую борьбу на опасно близком расстоянии от лестницы. То ли Генка слишком сильно толкнул «задохлика», то ли тот сам оступился, но по ступенькам Юрский скатился почти кувырком. К счастью, обошлось без потери сознания и сломанных костей, однако затылком неудачливый спарринг-партнёр приложился знатно. Опять же к счастью, мимо проходил упомянутый выше профессор Карпатский, сумевший оперативно организовать своему студенту то, что на школьных уроках ОБЖ именовали «доврачебной помощью». То есть распорядился вывести пострадавшего на свежий воздух и даже милостиво разрешил ему пропустить сегодняшнюю лекцию. Мучимый совестью Крокодил по собственной инициативе сбегал в ларёк, откуда притащил ледяную бутылку воды — единственное лекарство от сотрясения, пришедшее ему в голову. Так что теперь Юрский смирно сидел на тенистой лавочке перед входом в корпус института и старательно охлаждал пострадавший затылок. Думать было больно, да он и не думал — обрывочные воспоминания сами собой возникали перед внутренним взором.

Вот молоденькая, только-только закончившая пединститут учительница доброжелательно спрашивает у насупленного чернявого первоклашки: «Как тебя зовут?». «Юрский», — сердито буркает тот, потому что категорически не желает быть пятым по счёту Сашей в классе.

Он ещё не раз представится таким образом, и к последнему звонку останется «Санечкой» только для мамы — единственного родного человека на всём белом свете.

Снова первое сентября, и тот же вопрос басом задаёт высокий массивный одногруппник. С языка слетает привычное: «Юрский», но собеседнику слышится немного иначе. «Как-как? Юрка? Ну, будем знакомы. Гена, можно просто Крокодил», — Узкая кисть Юрского полностью исчезает в широкой ладони, и он не решается поправить нового знакомца.