Двое

Фиона внимательно, но торопливо собирается. Убирает все следы ее – не говоря уже о Кэйли – присутствия этим вечером. Потом она возвращается в Лондон. Она не выпила ни капли алкоголя. Она очень внимательно за этим проследила. Не то чтобы она прикоснулась бы к вину, конечно. Не после того, что она туда подсыпала, чтобы замедлить реакцию Кэйли. Поездка должна занять чуть меньше трех часов. Она хочет поспешить, но заставляет себя не превышать скоростные ограничения всю дорогу; она не может попасться на камеру.

К этому времени детектив-констебль Клементс уже должна была обыскать здание Даана. С ее стороны было бы халатностью этого не сделать, ведь Фиона рассказала ей об измене Даана, о том, что он искусный лжец. Они должны были найти комнату. Ну, Фиона не смогла бы вечно держать ее в тайне. Кэйли начинала бунтовать. Выходка с гипсокартоном, этот раздражающий лязг цепей. Фиона не могла до бесконечности опаивать ее и морить голодом, поэтому возникла необходимость действовать. Когда они исследуют улики, на пустых бутылках и обертках обнаружатся отпечатки Даана. Когда они обыщут его квартиру, там найдется чек десятидневной давности на покупку цепи, стяжек и пластмассового ведра в B&Q за наличные, который она подбросила. Наконец, если они поищут достаточно хорошо – а Клементс так и сделает, потому что Фионе она показалась дотошной – они найдут телефоны Ли и Кэй, спрятанные в шкафу Даана.

Фиона украла протеиновые батончики и бутылки воды с его кухни, не в последний визит к нему, а в предпоследний. Вся эта авантюра потребовала большого планирования. Фиона очень гордится собой, как тщательно она все продумала. Как все предусмотрела. Кэйли всегда считала себя умнее, потому что работала бизнес-консультантом, а еще вертела двумя мужьями, но на деле Фиона перехитрила ее. Черепаха и заяц[11].

Однако Фиона не адвокат, а загуглить можно только определенное количество вещей, чтобы не вызвать подозрений, поэтому она не уверена, является ли такое количество доказательств косвенным или весомым. Она думает, Даана арестуют и отправят под суд за похищение Кэйли. Конечно, есть вероятность, что он уже уехал из страны, но это тоже не будет смотреться хорошо. Он, естественно, будет заявлять о своей невиновности и наймет невероятно хитрых адвокатов, которые затянут его дело об экстрадиции в Англию; даже если ему придется явиться перед судом, его могут и не приговорить, опять же, из-за хороших адвокатов. Без тела будет сложно построить дело, грозящее ему долгим тюремным сроком. Но тело может и обнаружиться. Фиона предполагает, труп Кэйли в какой-то момент выбросит на берег. Она уже сказала детективу, что Даан бывал в ее пляжном коттедже, поэтому полиция решит, что он вернулся в знакомое место, чтобы избавиться от Кэйли. Он, конечно, никогда там не был. Ничего такого близкого, тесного между ними не было. Это все равно не проблема. Она подбросила туда достаточно вещей, чтобы убедить присяжных в его присутствии там. Запонка, чья пара все еще лежит в его квартире, стакан с отпечатками его губ и пальцев, его зубная щетка, трусы. Мелочи, которые она стащила у него дома, оставшись на ночь в субботу.

Фиона улыбается, уверенная, что Даана привлекут к ответственности за похищение и убийство Кэйли. Да, он может нанять адвоката, избавящего его от длительного заключения, или может сгнить в тюрьме. Кто знает? Кого это волнует? Это не имеет значения. Даже если он отделается несколькими годами, его репутация будет уничтожена. Остаток жизни его будут преследовать скандал и стыд. Запятнают его. Люди будут его сторониться, шептаться о нем за его спиной. Он больше не будет золотым мальчиком. Мужчиной мечты. Может, в будущем он дважды подумает перед тем, как беспечно заниматься внебрачным сексом; случайным, безразличным сексом с питающими надежды женщинами. Потому что это жестоко. Порочно. Ему нужно было преподать урок.

Фиона сжимает руль так сильно, что костяшки пальцев стали почти прозрачными. Она вспоминает, как Кэйли описывала эту всепоглощающую похоть, ее самодовольное описание своей отстраненности, возбуждавшей Даана. Ему хватило «назойливых, сопливых, нуждающихся во внимании женщин», не так ли? Что ж, теперь ни одна женщина не будет ему докучать. Он будет окутан дурной славой и подозрением.