Двое

Очевидно сейчас не время говорить ей, что я ни разу не заболевала так, чтобы валяться в кровати, за последние четыре года. Матерям редко выпадает шанс разболеться в постели; матерям с двумя мужьями он вообще не предоставляется. Мне нужно было продолжать.

– Когда ты болела, я приносила тебе куриный бульон. И ходила в аптеку, – напоминаю я ей.

Это правда – иногда Фиона была мне как третий ребенок. Я все бросала, чтобы помочь ей. Как она сделала бы для меня. Даже теперь. Не так ли? Сейчас она злится на меня, но мне просто нужно перетерпеть шторм. Она простит меня. Конечно, простит. Зачем еще ей спасать меня и привозить в безопасность?

– Мне тяжело с этим, Кэйли. Потому что я не знаю, кто ты. Что ты думаешь и чувствуешь, что ты говоришь, что ты делаешь. В тебе нет ничего последовательного! А без последовательности ты ничто. С таким же успехом можешь умереть. – Я отшатываюсь от нее. Это просто выражение, говорю я себе. Люди так говорят, но не имеют этого в виду. Только вот всю прошлую неделю мне это казалось настоящей возможностью. С таким же успехом я могла умереть. Как она может мне такое говорить? Она уничтожающе смотрит на меня и добавляет: – Ты не можешь быть в двух командах сразу. Тебе нужно выбрать сторону. Скажи, которого ты любила больше?

– Я не понимаю, почему это имеет значение. Не то чтобы мне доведется выбирать между ними. Один меня похитил. Другой без сомнений так же сильно меня ненавидит. Я не смогу спасти ни одни отношения.

– Просто выбери одного! – кричит она.

– Я шла на неизмеримые риски ради Даана, потеряла друзей ради него. Это показывает мою любовь к нему.

– Ты не знаешь, что такое любовь.

– Но я знаю. В два раза больше. Я люблю обоих.

– Так нельзя.

– Я знаю, но кто это решил?

Она вскидывает руки и на секунду я думаю, она меня ударит. Вместо этого она дергает себя за волосы. Полагаю, она пытается заставить меня выбрать, чтобы мне стало легче. Чтобы я посмотрела правде в лицо. Я жутко ее раздражаю. Мы стоим у края скалы, промокшие насквозь, разгневанные, растерянные. Я представляю, как от меня уходит Даан, и чувствую вещи, по которым буду скучать. Они ударяют меня словно брошенные камни. Его громкий, низкий, протяжный смех, его забавные истории, обещание полного неожиданностей, счастливого будущего рядом с ним. Потом я думаю о Марке. О его гордости за своих детей, его твердой, надежной рабочей этике, о его искреннем интересе к земле, о нашей истории. У меня будто ломаются кости.

– Марк, – вырывается у меня. – Марк, Оли и Себ перевешивают Даана. Наверное, всегда так было. Я так и не смогла оставить их. Я рада, что меня похитил Даан. Я выбираю Марка.

– Ага, хорошо, я рада, что мы это прояснили. Наконец-то.

Темнота ночи, шум разбивающихся волн, хлест ветра выбивают из колеи, дезориентируют. Она дышит так же быстро и поверхностно, как я. Но на ее лице мелькает что-то похожее на торжество. Мы смотрим друг на друга словно впервые.

И, наверное, в каком-то смысле так и есть.

Мы видим настоящую сущность друг друга. Тяжело сказать, кто из нас больше разочарован, исполнен отвращения.

– Ты видишь, что ты натворила? – спрашивает она. – Ты пыталась вести две жизни параллельно и укоротила одну свою. Вроде как растратила их, понимаешь? У тебя закончилось время. Ты это понимаешь?

Я ощущаю силу толчка за наносекунду до того, как предугадываю его или понимаю. Я не знаю, почему до меня так долго доходило. Из-за вина? Чего-то в вине? Уже слишком поздно. Колени подгибаются подо мной, и я лечу. Поросший травой край скалы, черное море внизу сливаются в одно целое. Я кручусь и кручусь. Это длится долю секунды. Вечность. Я падаю. Мне конец.

50

Фиона

Она быстро возвращается в дом. У нее кружится голова. Мутится. Она начинает глубоко дышать. Сейчас неподходящий момент поддаваться эмоциям. Она была так осторожна все это время. Она не может оступиться на таком позднем этапе.

Она ожидала, что глаза Кэйли округлятся от ужаса и боли, лицо исказится. Она думала, наступит момент осознания, когда она будет молить о спасении. По крайней мере ради мальчиков. Но она этого не сделала. Она таращилась широко раскрытыми глазами (наконец-то!), осознавая, что она сделала и что это значило, а это только показывает, насколько она эгоистична. Была. Ей можно использовать прошедшее время. Кэйли должна была хотеть выжить, хотя бы ради мальчиков.

Сука.

Она выглядела почти умиротворенной. Фиону раздражает, что Кэйли обрела покой. Она не этого добивалась.

И все же по крайней мере она знает, кого из двоих Кэйли хотела бы удержать. А это она в итоге ценила больше всего. Как Фиона и догадывалась. Ей доставляло некое удовлетворение, что она угадала правильно. Что знала Кэйли лучше, чем она сама. Фиона обо всем догадалась много месяцев назад. Люди всегда думают, что она мало знает о близости, потому что она никогда не была замужем – это так оскорбительно, так снисходительно – она знает больше о них всех, чем они сами.