Двое для трагедии. Том 2

Вампир лежал рядом со мной на кровати, в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. Грейсон вольготно лежал на спине, закинув руки за голову, и с усмешкой смотрел на меня.

Мой мозг вдруг пронзило понимание того, что на мне было одето голубое платье, в котором я рассказывала вампиру о жуках и розах. Я окинула взглядом комнату, и мое сердце екнуло – это была та самая комната, в которой я жила в заточении у Грейсона.

«Нет, это невозможно! Я не могу быть в его замке! Я в монастыре!» – лихорадочно подумала я, с ужасом смотря на вампира, лежащего рядом со мной.

– Как я здесь оказалась? Нет, это какой-то бред! – воскликнула я, пытаясь вскочить с кровати, но Грейсон схватил меня, притянул к себе, уложил на спину и навис надо мной.

– Куда это ты собралась? – усмехнулся он и провел указательным пальцем по моим губам. Я попыталась отвернуть от него лицо, но он вцепился в мой подбородок своей мертвой хваткой. – Не нравится? Привыкай!

Нет, это бред! Самый настоящий кошмар моего воспаленного разума! Но, если я находилась в замке Грейсона, значит, мое возвращение в монастырь было всего лишь сладким сном? Ведь сейчас я не чувствовала боли от того, что он выбросил меня из машины. На мне не было ни одной царапины.

– Но я помню, что ты кричал на меня, а потом… – Мой голос дрожал от волнения и страха. Я не понимала, что происходит. Как я оказалась здесь, в этой комнате?

– Когда ты начала нести чушь, я усыпил тебя, – со смехом перебил меня вампир, гладя в мое лицо и заставляя мое тело покрываться мурашками ужаса.

– Как? Нет… Разве ты не выкинул меня из машины? – пролепетала я.

Я лежала под ним. Он придавил меня к кровати.

– Смирись с этим. А теперь пришло время поиграть. – Грейсон впился в мои губы настойчивым требовательным поцелуем, а затем стал покрывать быстрыми грубыми поцелуями мою шею.

– Нет, не надо, Брэндон! Нет! – в ужасе прошептала я, отчетливо осознавая, что он целовал меня, как тогда, на маковом поле. – Что происходит? Почему я здесь? Почему ты здесь? – Я задыхалась от волнения. – Ты выбросил меня из машины! Ты не забрал меня! Я не должна быть здесь!

– Выбросил? Из машины? – Он перестал целовать меня и посмотрел в мое лицо. Грейсон насмешливо усмехался. Я почувствовала, как его ледяная ладонь легла на мою талию, поползла вверх и легла на мою грудь. – Искать тебя два года, чтобы сразу выбросить? Нет, Вайпер, я слишком долго ждал этого момента! – Он приподнял подол моего платья и стал гладить мои бедра. Я вздрогнула от его ледяного прикосновения к моей теплой коже. Его пальцы перебрались на внутреннюю сторону моих бедер.

– Перестань! Оставь меня! – Я уперлась руками в его грудь, чтобы оттолкнуть вампира от себя. – Ты мне омерзителен!

– Я ведь говорил, что твои желания не имеют ни малейшего значения? – Его ладонь оставила мои бедра, и я тут же услышала треск разрывающейся ткани. Он разорвал мое платье.

Мне хотелось кричать от ужаса, но от осознания того, что сейчас Грейсон изнасилует меня, мое горло сжалось, и я издавала лишь еле слышные: «Нет! Не надо! Я не хочу!».

Я была уже полностью обнажена, а Грейсон лежал между моих бедер, одной рукой удерживая мои руки, а второй снимая с себя брюки. Словно в ступоре я неотрывно смотрела в лицо вампира – оно было полным похоти и злости, и вдруг из его рта полилась кровь. Она закапала на мое лицо…

Из моего горла вырвался истошный крик, и я открыла глаза: я была в монастыре, в своей холодной темной келье, и лежала на своей маленькой кровати. Грейсон исчез. Он не насиловал меня. Его не было. Не было!

Это был сон, самый ужасный кошмар, который я видела за всю свою жизнь: он был так реалистичен, что я даже физически чувствовала на себе холод ладоней вампира и то, как он прикасался ко мне и гладил меня.

Я была в своей келье, в своей монастырской робе, и мое лицо было мокрым, но не от того, что на него падала кровь с губ вампира: на улице начался дождь, и его капли пробирались в мою обитель через вырубленное в камне окно.

Обхватив себя руками, я попыталась унять дрожь и освободиться от ужаса, охватившего все мое существо, но страх не отпустил меня, и в эту ночь я больше не уснула. С этого дня по ночам мне часто снились сцены, о которых рассказывал мне Грейсон, и я просыпалась в холодном поту и дрожала от отвращения.

***

Я вышла на маленький каменный балкон и смотрела вдаль: облака уже покрылись прощальным розовым цветом, и природа будто засыпала от усталости и жары. Тихий ветер принес мне запах моря, которое я видела с высоты своего дозорного места – пленившего меня монастыря.

Уже пять лет как меня постригли в монахини. Пять лет прошло с тех пор, как родители Седрика насильно заставили меня стать одной из обитательниц забытого Богом клочка суши, и я жила в этой мрачной, полупустой, каменной глыбе, которая стала моим надгробным камнем при жизни.

Моя жизнь медленно тлела с тех пор, как с моих уст тогда, пять лет назад, таких далеких, сорвались слова: «Я не люблю тебя». С того дня моя жизнь угасла, как светильник, в котором сгорело масло, и началось долгое, ненавистное, мучительное существование.