Двое: я и моя тень (СИ)

— Хочу тебя кое о чём попросить, — вместо привычного «С добрым утром» прозвучали слова, которые Лизи не очень любила слышать, тем более тон ей не понравился сразу.

— О чём?

— Я не хочу, чтобы ты ходила на эту работу. По крайней мере не сейчас.

Лизи села, чувствуя большую нестерпимую обиду, окатившую пронизывающим холодом. Она подтянула одеяло и спросила:

— А на что я буду жить?

Артур посмотрел на неё и удивлённо ответил:

— У меня есть деньги. Разве ты в чём-то нуждаешься? Или я тебе отказываю?

Эти слова отозвались колючей яростью и нешуточной обидой в сердце Лизи, потому что она, казалось, только начала выбираться из ямы по имени Готэм, отвоевала себя у страха, покрытого сюрреализмом и беспросветностью, как вдруг Артур взял ножницы и захотел обрезать крылья. Какого хрена он молчал две недели? Почему в последний момент рубанул? Лизи долго подбирала слова, но так и не могла найти верные. Ей показалось, что она даже забыла, как дышать, а навернувшиеся слёзы душили.

— По… Почему ты так со мной поступаешь? — чтобы не разреветься, она подняла лицо к потолку и зажмурилась.

А когда посмотрела сквозь мутную пелену на Артура, увидела, что он сидел обескураженный. Удивлённый. Как будто правда не знал, что ответить.

— В городе небезопасно, — неуверенно протянул он. — Ты только не подумай, что я хочу тебе что-то запрещать. Это не так! Просто…

— Что просто? — закричала Лизи и тут же приподняла руки, давая понять, что она спокойна.

Она не любила сюрпризы, особенно такие хреновые. В первые секунды она пообещала держать свои эмоции в кулаке, но тут же всё покатилось в тартарары. Спокойствие лопнуло, как мыльный пузырь, и злость вперемешку с обидой захлестнули её.

— Но ведь ты говорил, что можешь встречать меня.

Артур вздохнул.

— Всё не так просто, я не могу рисковать тобой. Ты хочешь работать? Отлично. Давай посмотрим, что есть в этом районе.

Лизи мрачно посмотрела на Артура. Он это серьёзно? Да, Нижний город — район спокойный, в отдалении от основной части, окраина и тихая гавань, мечта, к тому же протестное движение долетало сюда пока только раскатистым эхом, лишь отзвуками городской войны. Если в самом Нижнем городе нет-нет да вспыхивали народные волнения, то до окраины пока что почти не добирались: таяли, выплеснув ярость на магазины и парочку-другую машин. Да, неровен час, всё вспыхнет и здесь, это лишь вопрос времени. Почему всё так сложно?

До Ист-Энда в условиях сложившейся ситуации — как до Луны через минный Млечный путь. Надо пересечь почти весь город. Да, Лизи это пугало, но она решила не нагнетать обстановку и не показывать страх Артуру. В конце концов, она ведь не пешком собралась ходить, а ездить на поезде, и не абы как, а первым классом. Самой собой, придётся залезть в грязные деньги, так и лежавшие мёртвым грузом на счету, но можно уговорить свою пока ещё дремавшую совесть не грызть в будущем так сильно. Придержать коней.

Лизи посмотрела на Артура. Какая работа найдётся в Даймонде, где основные направления — это прокуренные бары, шумные вечеринки и парочка-другая театров? Стоит ли говорить о том, что оставшиеся на плаву более или менее благополучные горожане не желали ездить на велосипедах, когда под рукой есть верный четырёхколёсный респектабельный друг. К тому же Лизи изучила вакансии вдоль и поперёк: официантки, горничные, менеджеры, продавцы. Одни и те же слова мелькали из объявления в объявление, из газеты в газету, и столбы пестрели теми же должностями — ничего хоть сколько-нибудь достойного и интересного. Какой тогда смысл в увольнении из банка, если надо было лезть в ту же петлю только с другим мылом?

— Мы что-нибудь обязательно придумаем, но обещай мне, что ты не пойдёшь на эту работу.

Лизи пожала плечами.

— Ладно.

В понедельник Артур ушёл рано — раньше обычного, у Лизи остался в распоряжении весь день. За эти две недели она исходила Даймонд вдоль и поперёк, чувствуя себя в безопасности, но в то же время в хитрой ловушке. Она могла позволить себе утренний кофе на террасе в местной пекарне: листать свежий номер газеты, хрустеть горячей булочкой и не думать ни о чём. Артур обещал ей беззаботную жизнь — и он её дал. Он не оставлял её ни на одну ночь, всегда возвращался, принимал душ и нырял под одеяло. Иногда просто прижимался, и они так и спали до утра, а порой будил, чтобы рассказать, как скучал весь день и думал только о ней.

Фактически он ничего и не запрещал, с удовольствием любовался новыми нарядами Лизи, но при этом её всё время грызла мысль, что это неправильно.

Но сегодня, вместо ритуального кофе и привычной утренней газеты, Лизи вскочила с постели, оделась и, на скорую руку приведя себя в порядок, ринулась на станцию, чтобы успеть на поезд. Она неслась через парк, будто сам дьявол наступал ей на пятки, обещая пережевать и не поперхнуться. Зачем-то вместо рюкзака она в спешке схватила сумочку, и теперь та постоянно сползала с плеча. Лизи перехватила её подмышку и неслась как угорелая.