Двое из будущего, 1901-…(неполный)

Гапон приперся ко мне на третий день. Особо не скрываясь, со всеми чинно здороваясь, иногда останавливаясь, чтобы перекинуться парой фраз с особо нуждающимся. Смиренно постучал в дверь, дождался моего разрешения и вошел, ослепляя помещение массивным золотым крестом, болтавшимся на тощей шее. Осмотрелся настороженно, затем, осмелев, прошел и умостил свой зад на стуле прямо напротив меня.

- Доброго вам утречка, господин Рыбалко, - сказал он, складывая руки перед собой. - Меня попросил к вам зайти Сергей Васильевич.

- Да, я в курсе, - кивнул я, показывая свое неудовольствие. - Не скажу что рад встрече….

Прозвучало грубо, но Гапон предпочел проигнорировать мой выпад.

- А у вас уютно. И довольно-таки скромно - не ожидал. Думал, приду, а тут все в золоте и хрустале. Как и принято у состоятельных господ.

- А я думал, что крест у вас деревянный, а оказалось золотой, - совсем уж грубо парировал я. Признаюсь, хамил я намеренно, желая таким образом отвадить данного индивида от своего профсоюза. Здесь любой метод хорош - мне не нужно чтобы мои рабочие погибали на "кровавом воскресенье".

- Да нет, что вы, это жженое золото, - смиренно ответил Гапон. Он упорно делал вид, что моя грубость его не задевает. Даже улыбался уголками губ, строил из себя праведника. Ну да ладно…. А он, повертев головой, удивленно сообщил. - А иконки у вас в углу нету.

Я с деланным неудовольствием отложил от себя бумаги, захлопнул папку. Пропустил мимо ушей замечание и, скрестив пальцы, молча воззрился на попа. Поиграл с ним немного в гляделки, повеселил его своим переливающимся фингалом, да и спросил:

- Итак…, чем обязан? Покороче….

Гапон прокашлялся.

- М-да…, а Сергей Васильевич мне вас другим описывал. Совсем другим.

- И каким же?

- Ну…, не таким грубым. И совершенно сговорчивым. Говорил, что я легко смогу найти с вами общий язык.

Я хмыкнул:

- Сомневаюсь, что мы его с вами найдем. При всем уважении к господину Зубатову….

- Весьма прискорбно, - ответил он, явно сожалея и, поднимая назидательно палец, сообщил. - Сказано же в Писании - "Кто скрывает ненависть, у того уста лживые…".

- Увольте меня от цитирования Библии, - попросил я, морщась. - Мы не в церкви.

- Нехорошо так говорить про Священное Писание, - сделал он мне замечание, но затем продолжил, донося до меня прерванную мысль. - Вы не скрываете свою ненависть ко мне, а значит и не солжете мне. Василий Иванович, скажите, чем я заслужил такое отношение к себе? Я вам неприятен?

Я глубоко вздохнул. Усмехнулся, глядя прямо на такого из себя правильного Гапона, да и сказал прямо:

- Я не желаю, чтобы вы запускали свои руки в мой профсоюз. Это мое детище, это мои рабочие и это моя ответственность. Вот вам моя правда. Что, теперь вы побежите Зубатову жаловаться?

Он не ответил на вопрос. Загадочно пригладил ладонью бороду, поправил золоченый крест.

- Нехорошее это слово - "жаловаться". Сергей Васильевич попросил меня придти к вам, посмотреть, как у вас мастера обращаются с рабочими, поговорить с людьми. Ваш же профсоюз мне интересен только тем как он устроен и ничего более. Я не собираюсь лезть в ваши конюшни и вычищать их. Нет, Сергей Васильевич просил меня лишь перенять опыт.

- Пустить вас до управления, чтобы вы там полазили? Познакомить вас с лидером?

- Да-да, с господином Шабаршиным. Говорят, что он очень горяч, но справедлив. Горячо болеет за рабочего человека. И это правильно. В наше время нельзя игнорировать потребности обычного трудяги. В его мозолистых ладонях находится великая сила, способная потрясти жадных до денег и глухих до их стенающих мольб фабрикантов. Рабочие пока не осознают своей силы, пытаются противостоять произволу разрозненно, но у них плохо получается. Но придет время, и они объединятся и вот тогда они выступят единой, монолитной, рушащей все на своем пути стеной. И вот тогда уже и фабриканты и властьпридержащие забегают, засуетятся. Но будет поздно, Василий Иванович, слишком поздно. А вот чтобы такого не случилось нам с вами надо приложить совместные усилия и направить энергию рабочих в более мирное русло, в такое, чтобы более не случалось бунтов и опасных погромов, а все проблемы могли решаться мирным путем. Вот в чем наша с вами цель, Василий Иванович.

Блин, а я ведь и не заметил, как заслушался. Все-таки талант у Гапона приседать людям на уши. Я встрепенулся, стряхнул с ушей лапшу:

- Наша с вами цель? - поднял я удивленно брови. - С каких это пор мы с вами встали вместе?