Двое из будущего. 1904-... (СИ)

— Слушай, Алексей Захарыч, — обратился я к нему с просьбой, — ты, когда чайка будет пролетать над нашей головой, щелкни ее, пожалуйста, ага? Для меня лично.

— Хорошо, щелкну, — просто ответил тот, задрав в небо голову. — Только если он будет высоко, то бессмысленно это. Видно на кадре не будет ничего.

— Ладно, понял, но если вдруг, то щелкни.

Я обернулся. С моей позиции Золотая гора видна не была — далеко, да и соседние сопки закрывают. Там находилась наша стартовая позиция, брошенные на склон направляющие, по которым и должна была скатиться и быстро набрать нужную скорость чайка. Посмотрел на время — вроде пора. Агафонов в данный момент должен был взлетать. Я снова обратился в сторону противника, поднес к глазам бинокль.

— Высоко подняли, японцы.

— Достанет ли твой парень его? Сможет забраться туда?

— Должен, — уверенно ответил я. — Меня больше заботит другой вопрос, сможет ли он попасть в шар из пистолета?

— Ну, как по мне, так это дело плевое. Он вон какой — не промахнешься.

— Ну, не скажи…, - покачал я головой. Кажется, я отсюда увидел фигуру субтильного японца, что торчала в корзине.

Времени для пролета над нами было еще предостаточно и потому я отнял оптику от глаз, опустился за камень и припал к нему спиной. Какой-то из солдат последовал моему примеру, спрятался за бруствер. Пудовкин попросил у меня бинокль.

— Держи, — охотно передал я ему увесистую штуку. И пока он разглядывал противника, я спросил ближайшего солдата: — Тебя как зовут?

— Семеном кличут, — ответил тот, улыбаясь в усы.

— В боях за город участвовал? — догадался я.

— Да, было дело. Ох и досталось же нам, — сокрушенно покачал он головой, но тут же ухмыльнулся, — но и япошкам на орехи мы хорошо отсыпали. Славно мы их там в капусту покрошили.

— Как они в бою, японцы-то эти? Храбры?

— Да, не без этого. Прут быром, не остановишь, хоть косой коси.

— Гранаты мои ваш полк использовал?

— Нет, не наш. Если бы у нас командир догадался их взять, то может и устояли бы. Жаль. Но «егозу» вашу мы растягивали — хорошо нам помогла, славно она японцев задержала.

— А сами как защищались? Только в окопах сидели и остреливались?

— Ну да, как же еще. Пушки их сильно нас донимали, больно уж метко стреляли. Вот они нам не нравились, если б вы, ваше благородие, что-нибудь с ними придумали, то было бы полегче.

Я кивнул в небо:

— Вон, уже придумал.

Солдат поднял глаза. Там, набирая высоту, парил мой Агафонов. Медленно нарезал круги над Старым городом, подбирался к нашим позициям. В какой-то момент очень близко подлетел к нам, да так, что Пудовкин смог сфотографировать его напряженную рожу. Он прошел над самым краем Волчьих гор и, развернувшись, опять пошел к городу. Моторы, натужно стрекоча, тянули его вверх.

— Слушай, Семен, — обратился я к солдату, — чувствую, что японец скоро на ваши позиции полезет. Может завтра, может через неделю. Ждать вам осталось недолго. Как думаешь, удержите?

— Сомневаюсь, ваше благородие, слишком уж их много. Числом возьмут нас. Да и пушки ихние злые весьма, житья от них нету никакого.

— В иностранных газетах пишут, что японцы под Цзинь Чжоу четыре с половиной тысячи человек потеряли.

— Во как?! — удивился Семен и улыбнулся, — Славно мы им, однако, под жопу дали. Теперь осторожничать начнут.

— Разве плохо?

— Да нет, отчего же. Только теперь они беречься будут, а нам от этого не легче. Лучше бы как раньше….

Волчьи горы были не так далеко от Артура — километров восемь-десять если по прямой. Японец от наших позиций километрах в трех, может ближе. Но наши пушки достать их не могут — крупные калибры остались на своих позициях, сюда же подтащили легкие орудия. С десяток минометных расчетов спрятались за горами в небольших низинах, и были надежно закрыты он врага вершинами. Расчеты были связаны с командиром полка по нашему полевому телефону. Я их выдал просто так, не стал ничего требовать от штаба Стесселя, лишь предупредил их о подобном самоуправстве. Высокоблагородие отнесся к новости спокойно и благожелательно, лишь поинтересовался, нужна ли мне какая бумага взамен. Я высказал свое согласие и вскоре у меня на руках был официальный документ за подписью Стесселя о том, что мои телефоны оказались реквизированы на нужды армии. Мне подобного оказалось достаточно.