Двое из будущего

Я ожидал, что дознаватель охранки будет меня допрашивать все по тому же случаю по нападению на мой завод, либо же о покушение на мою персону. Но я ошибся. Следователь поговорил со мной об этих случаях вскользь и, казалось без особого интереса. Но вот что его действительно заинтересовало, так это профсоюзы, которые я якобы обещал организовать на Невском стеариновом заводе. Пытал он меня долго, обмусоливал эту тему со всех сторон, пытался поймать меня на лжи и оговорках, упрекал меня, что я отхожу от традиций, установленных веками трудовых отношений, намекал на райские условия работы на моих предприятиях, полагая, что я, таким образом, пропагандирую рабочим новый образ жизни, который им знать не полагается и который несет только вред всей Российской Империи. Но я не сдавался, спорил с ним, отбивался всеми доступными способами. На пальцах объяснял, что мне это выгодно, прежде всего, с экономической точки зрения. Ведь я, уменьшив продолжительность работы, снизил количество брака и косвенно увеличил выработку изделий на единицу времени. Да и лояльность рабочих повысилась — они теперь о забастовках и слышать не хотят. А если нет недовольства и забастовок, то и всякие революционные агитаторы над их умами не властны. Я не чувствовал себя виноватым и организовывать профсоюз рабочим не собирался. И поэтому, когда дознавателю не удалось поймать меня на лжи и оговорить самого себя, он ненавязчиво предложил мне сотрудничество. Пытался надавить на мою сознательность и лояльность императору и начать доносить на особо активных рабочих, которые, по его мнению, неизбежно будут призывать к массовым стачкам. Я вежливо, но категорически отказался от предложения, чем вызвал ничем нескрываемое недовольство моего дознавателя.

От него же, между разговорами о профсоюзах и забастовках, я узнал, что мой убийца в полиции во всем сознался. Оказалось, что его действительно подослал Баринцев, и приказал ему убить меня, заплатив авансом сто рублей и пообещав еще четыреста по исполнению. А у меня были вопросы — почему убийца не использовал огнестрел? Простой револьвер отлично бы справился с ситуацией и никаких неожиданностей, вроде застрявшего ножа, не должно было возникнуть. Но следователь мне лишь сказал, что этот криминальный тип очень ловко умеет обращаться именно с ножами. Это его хлеб и заработок, тем он и промышлял. Так что, ножи ему были ближе и роднее и потому он решил меня по-простому зарезать, проколов сердце. И если бы не моя фляжка, то…

Как-то Мишке я высказал свою идею с радио. Описал ему свое видение, возможные перспективы развития и поинтересовался его мнением. Мишка, пораскинув мозгами, сказал:

— Идея просто шикарная. Радио до эпохи телевизоров будет основным источником влияния на умы. Кроме газет, конечно же… Но, Вась, радио это хорошо, просто замечательно, но дорого! Сколько будет стоить вся эта затея? Надо будет вышку ставить, громкоговорители в людных местах, передатчик купить нужной мощности, получить разрешение от правительства. А выхлоп какой будет? И, главное, когда? А еще есть такой момент — знаешь ли ты можно ли в данный момент через радио передавать голос? Насколько я помню, сейчас по радио можно передавать только сигналом Морзе. И если это так, то для твоей затеи необходимо тогда изобрести способ передачи по радио голоса.

— Честно — не знаю, — признался я. — Но, мне кажется, что стоит нам только озадачить нужных людей и дать им нужное направление, то изобретение не заставит себя долго ждать. Особенно если щедро профинансировать исследования.

— А времени сколько уйдет? Но даже если и так… Представляешь какие будут расходы? Как их потом восполнять?

— Можно на рекламе зарабатывать, — попробовал я убедить его.

— Можно, — охотно согласился он. — Тем более что слушатель будет неизбалован подобным. Проглотит все ему вольют в уши, поверит всему. Но… Вась, если ты хочешь радио только для того чтобы донести до народа свою мысль, то что тебе мешает писать статьи в газету?

— То есть?

— Ну, например, через газету можно объяснить наши принципы работы. Пояснить, почему мы пошли на сокращение рабочего времени. Почему мы оплачиваем две недели отпуска и пропущенные дни по болезни. Эффект будет почти тот же, а вот затрат значительно меньше.