Двое из будущего

— Трость? — изумился я. У Орленка в руках действительно была длинная деревянная трость, очень похожая на ту, что была у Истомина. Трость из простого дерева, покрытого темным прозрачным лаком. Рукоять только была чуть другой, вместо массивного набалдашника красовалась узкая и плоская пятка из гравированного серебра, которая должна была хорошо ложиться в основание ладони.

— Это не просто трость, — восхищенно сказал начальник охранников. — Смотрите.

И, взявшись одной рукой за рукоять, а другой за саму трость, резко, со щелчком раздвинул ее, обнажив холодный блеск узкого лезвия. А потом торжественно, с восхищением вручил тайное оружие мне. Я осторожно взял трость и медленно вынул лезвие из ножен, с восторгом слушая шуршание освобождаемой стали. Поднял его вверх, ловя на стальном клинке солнечный зайчик. На клинке не было особой закалки, как на драгоценных японских мечах, не было бесполезного золотого блеска и сверкания камней. Это было обычное лезвие обычного оружия, но, тем не менее, оно было по-своему красиво и в нем ощущалась опасная сила. Эта была та сила, которая за одно мгновение могла выпить человеческую жизнь до самого дна. Лезвие не было длинным — не более полуметра и шириной в пару сантиметров. Такое оружие ни шпагой, ни саблей, ни даже бебутом назвать было нельзя — скорее это была длинная обоюдоострая игла или же узкий нож-переросток. Я ногтем потрогал режущую кромку — острая, зараза, можно легко остаться без пальца. Опасливо повертел клинком вправо-влево, взмахнул.

— Ну как? — спросил Орленок.

— Здорово, — четно признался я.

— Это господин Истомин придумал! А мы все скинулись по чуть-чуть и заказали изготовление у мастера из Киева. Семен Семенович сам ездил!

Так вот он за какой необходимостью выпросил у меня полагающуюся ему часть отпуска. Отсутствовал первый раз почти неделю, а затем еще несколько дней!

Я покрутил еще немного тайный клинок в руках, опасаясь пораниться. А потом осторожно уложил его в ножны и с усилием защелкнул. Покачал трость в руке, ощущая приятную тяжесть на ладони.

— Здорово, — еще раз повторил я, теперь уже примеряя в руке саму трость. Серебряная пятка набалдашника действительно удобно ложилась в ладонь и мне почти не приходилось прилагать каких либо усилий для того чтобы элегантно вышагивать словно лондонский денди. Я на потеху собравшимся прошелся по залу туда-сюда, шутливо изобразил светский полупоклон со сниманием условной шляпы. А потом, после смешков Пузеева, остановился, перехватил трость перед собой двумя руками.

— Подарок действительно хороший, спасибо за него, — сказал я, глядя на преданных мне людей. — Только зачем он мне? Я ж и фехтовать не умею.

Тут встрепенулся Валентин.

— Как это зачем? А если на вас еще раз нападут? Вот вы их своей саблей и встретите. Покромсаете их безжалостно на узкие ремни.

Я ухмыльнулся, представив, как я буду яростно размахивать своим коротышом.

— У меня для этого огнестрел есть, — возразил я. — Я его теперь всегда с собой ношу. Если что, то им я первым и воспользуюсь.

Тут подал голос Истомин, что сидел до этого момента молча.

— Револьвер — это хорошо, — проговорил он, уложив крепкие ладони на свою трость. — Но будет лучше, если вы с нашим подарком будете везде ходить. Ваше оружие могут отобрать, оно может дать осечку, и вам просто будет некогда лезть за ним в карман. А наш подарок это просто трость, кто на нее обратит внимание? Ее можно будет взять с собой на важную встречу, и никто не заподозрит в вашей простой палке опасное оружие. Так что, Василий Иванович, проявите уважение и не побрезгуйте нашим подарком, примите от чистого сердца.

После этих слов мне ничего другого не оставалось как принять подарок и пообещать никогда не оставлять его дома и повсюду ходить с ним. Мне даже стало немного стыдно, за то, что я хотел отказаться от такой искренней заботы моих людей.

— Спасибо, — поблагодарил я всех троих. — Только беда у меня — я ж фехтовать не умею. Я скорее сам себя заколю, нежели своих врагов.

Истомин улыбнулся и решительно шлепнул по своему колену ладонью.

— Ерунда, Василий Иванович. Я вас научу — дурное дело не хитрое. Покажу вам все, что знаю без утайки. Станете вы у меня защищаться не хуже наших казаков!

На там и порешили. Теперь каждое утро Истомин приходил ко мне домой и безжалостно тренировал меня. Он принес с собой старую затупленную казацкую шашку, которая и стала моим главным инструментом. Семен был строгим учителем, он не давал мне ни минуты отдыха — гонял в хвост и в гриву и не смотрел на то, что я его непосредственный начальник. Он ставил мой удар, укреплял мне кисть, показывал, как надо уклоняться и парировать с контратакой. Через несколько месяцев изматывающих тренировок у меня худо-бедно стало получаться. И Истомин, видя это, совсем перестал меня скупо хвалить и мало-мальски поддерживать, а наоборот, увеличил нагрузку и напор тренировок. После его занятий я был всегда мокрый от пота.