Двое могут хранить секрет

– Вот и вы! – восклицает Сейди. Волосы у нее собраны в низкий свободный хвост, из которого во все стороны выбиваются пряди. Это ее молодит. Я высматриваю на лице матери приметы ее самочувствия, потому что наши «официальные» звонки по «Скайпу» ни о чем мне не говорят. И бабуля тоже. У Сейди то же, что и всегда, бодрое, решительное выражение лица. Оно гласит: «Все прекрасно, и мне нечего объяснять и не за что извиняться». – Что это вы оба делаете дома в пятницу вечером?

– Ждем, когда за нами заедут, – отвечает Эзра. – Мы собираемся на сбор болельщиков. На «Ферме страха».

Сейди потирает щеку.

– Сбор болельщиков где?

– На «Ферме страха», – говорю я. – Видимо, там иногда проводят школьные мероприятия. Мы получили кучу бесплатных пропусков, поэтому потом народ может там побыть.

– О, здорово! С кем вы едете?

Мы оба молчим.

– С друзьями, – говорит Эзра.

В общем, это правда. Мы встречаемся там с Мией и Малкольмом. Но на самом деле нас везет туда офицер Родригес, потому что бабуля не хотела отпускать нас из дома, пока случайно не встретилась с ним в городе и он не предложил отвезти нас туда. Однако мы не можем сказать это Сейди, потому что тогда угодишь в кроличью нору того, о чем мы ей недоговариваем.

Перед началом наших еженедельных разговоров в Сейди по «Скайпу» реабилитационный центр «Гамильтон-хаус» прислал нам «Руководство по взаимодействию с пациентами» на трех страницах, которое начиналось так: «Позитивное, поднимающее настроение общение между пациентами и их близкими – краеугольный камень процесса выздоровления». Иными словами: не углубляйтесь в подробности. Даже теперь, во время «неофициального звонка», мы играем по правилам. Обсуждение необходимости полицейского сопровождения после превращения в цель анонимного преследователя не входит в список одобренных реабилитационным центром тем.

– Кто-то особенный? – спрашивает Сейди, хлопая ресницами.

Я закипаю, потому что дома у Эзры был некто особенный. Она прекрасно знает, что ее сын не из тех, кто месяц спустя найдет себе кого-то нового.

– Просто ребята из школы, – говорю я. – Дела тут наваливаются. Сегодня вечером у нас сбор болельщиков, а в следующую субботу осенний бал.

Если Сейди и замечает холодок в моем голосе, она никак не реагирует.

– О боже, уже осенний бал? А вы идете?

– Я иду, – отвечает Эзра. – С Мией.

Он смотрит на меня, и я читаю в его глазах то, о чем он умалчивает: «Если его не отменят».

– Как здорово! Приятно слышать. А ты, Эл? – спрашивает Сейди.

Я ковыряю нитку в распустившейся отстрочке джинсов. Когда вчера вечером Эзра сообщил мне, что Миа пригласила его на осенний бал, до меня дошло, что я «принцесса» без пары. Это почему-то продолжает меня мучить, хотя я уверена, что результаты голосования подстроили. Потому, может быть, что до вчерашнего вечера я считала, будто наши новые друзья не любители школьных танцев. Теперь я считаю таким только Малкольма. Ну и себя, конечно.

Но Сейди ничего этого не знает.

– Еще не решила, – говорю я.

– Ты должна пойти! – призывает она. – Возьми того красивого вандала. – Она подмигивает. – Когда мы разговаривали в последний раз, я почувствовала легкую симпатию, я не права?

Эзра поворачивается ко мне с улыбкой.

– Это что такое? Она говорит про Мэла?

От возмущения меня бьет озноб. Сейди не должна так поступать; не должна указывать мне на то, в чем я еще сама не разобралась, при том, что сама она никогда не рассказывает нам важных вещей о себе. Я расправляю плечи и наклоняю голову, как будто мы играем в шахматы и я только что сообразила, какой следующий ход сделать.

– Осенний бал здесь такое большое событие, ведь правда? – произношу я. – Народ просто помешан на королевском дворе. Они даже помнят, как ты была королевой двадцать лет назад.

Улыбка на лице Сейди сменяется каким-то неестественным выражением, и я ближе наклоняюсь к телефону. Она чувствует себя неуютно, и я этому рада. Не одной же мне всегда чувствовать себя ужасно.

– Ты никогда об этом не рассказывала, – добавляю я. – Классный, наверное, был вечер.

Ее смех легок, как сахарная вата, но в то же время резок.

– Думаю, настолько классный, насколько могут быть танцы в маленьком городке. Я едва его помню.

– Ты не помнишь, как была королевой осеннего бала? – не отстаю я. – Это странно.

Сидящий рядом Эзра настораживается, и хотя я не отвожу взгляда от Сейди, я знаю, что он на меня смотрит. Мы так не поступаем; мы не добываем информацию, которой Сейди не хочет с нами делиться. Мы говорим о том, что предлагает она. Всегда.

Сейди облизывает губы.

– Да ничего особенного не было. Скорее, вероятно, событие, которое теперь школьники могут задокументировать в соцсетях. – Она переводит взгляд на Эзру: – Кстати о которых, мне очень нравятся твои посты в «Инстаграме», Эз. Если судить по ним, город так мило выглядит, я даже заскучала по нему.

Эзра открывает рот, хочет ответить, но я вступаю первой.

– С кем ты ходила на тот бал? – спрашиваю я.