Двое на карусели

Два дома -- большой и поменьше -- двигались бок о бок, по-прежнему выставив друг против друга средства защиты. Но средства нападения были убраны.

Одинокий дом-бродяга вовсю пылил вдали, удирая от двух противников. Стоящие столбиками степные суслики подпускали ползущие дома шагов на сто, прежде чем юркнуть в нору. Высоко в небе кружил беркут, нимало не похожий на чужого разведчика и потому игнорируемый.

-- И сколько кругов по степи ты уже намотал? -- с интересом спрашивал чужак.

-- Шесть. По десять лет на круг, от линзе к линзе. Потом снова по тому же маршруту. Я был примерно в твоем возрасте, когда это началось. Теперь дико и вспомнить, что существовали когда-то такие понятия: недвижимость, собственность на землю, дома на каменных фундаментах и еще с подвалами... Недвижимость хороша, когда к ней бесперебойно поступает электричество, газ, чистая вода, а поблизости находится супермаркет... Когда начался кризис, у меня были кое-какие сбережения, и я проапгрейдил свой дом. На третий день он отрастил гусеницы и пополз искать источники энергии и пищи. С тех пор я с ним и ползаю. Вернее, в нем.

-- Один?

Старик помолчал.

-- Дети... не знаю, где они. Два мальчика... ковыль на ветру. Без стержня. Если живы -- ползают где-нибудь, пускают слюни и счастливы, а их дома ведут борьбу за их и свое существование... Извини, не хочу об этом.

-- А жена?

-- Жена погибла. Давно. Она поливала цветы в оранжерее, когда... Словом, броня пропустила снаряд. Дом тогда был еще неопытен. Он самоучка.

-- Все они самоучки, -- вздохнул чужак. -- И те, что едут за нами, -такие же самоучки. Тебе повезло, что ты встретил меня и не наткнулся на них. Стая, штук сто домов. Видел картинку? Натуральный ползучий поселок, я от него едва ноги унес. Теперь вторую неделю ползу перед ним, снимаю сливки и разбрасываю мины, это его немного задерживает... Есть, оказывается, дома, которые терпимо относятся друг к другу. Дома, а не люди.

-- Знаю, видел. Ну и что?

-- Для нас -- ничего хорошего. Уж если в биоценозе начались такие изменения, нам рано или поздно придется уходить из кормных мест. Что мы еще можем -- собрать в противовес свою собственную стаю? Поселок с разумной начинкой против поселка с неразумной? А сколько нас, разумных, -- ты да я?

Старик не ответил, и чужак не настаивал. Вопрос, понятно, был риторическим. Вскрой, если сумеешь, сотню встретившихся на пути домов -вряд ли хоть в одном найдешь человеческое существо, еще не опустившееся до состояния блаженного идиотизма. Захотел -- получил. Много и вкусно. Можешь хоть гадить в постель -- дом тебе слова поперек не скажет. Ему же проще: не надо выращивать санузел. Дома не виноваты в том, что животное в человеке почти всегда хочет больше, чем сам человек, еще больше, еще... И человек перестает хотеть. Но почему? Когда дома уже умели почти все, что они умеют сегодня, но еще прочно стояли на своих местах, количество блаженных идиотов не превышало определенной, сравнительно малой величины. В чем же дело? Быть может, в том, что в те времена каждый человек мог выйти из дома, не преодолевая его бешеное сопротивление, и насладиться отдушиной? Посудачить с соседями, погулять по лесу, пробежать по пляжу прямо в воду, расплескивая лунную дорожку?

Поди выйди теперь...

А чужак прав: родился новый биоценоз. Была бы конкуренция -- жизнь найдет свои формы. Это ведь тоже жизнь -- пока еще с рудиментами в виде опекуемых.

Пока.

Бездомные, скрывающиеся по лесам? На них нет надежды. Их становится все меньше, и они, вероятно, совсем одичали. Кто еще?

Только двое?

-- Что будем делать? -- спросил чужак, не дождавшись ответа. -- Может, двинем вместе? Поселок, похоже, ползет круговым маршрутом, будем держаться перед ним, ладно?

-- Наматывать круги, -- согласился старик. -- Карусель. Вдвоем веселее.

-- До тех пор, пока поселок не поймет, что мы грабим его угодья и не вырастит на нашу голову баллистическую ракету. Хорошо бы улизнуть до того, как она на нас свалится. Когда ты появился, я как раз собирался подсчитать, в какой момент лучше свернуть с маршрута.

-- Задай эту задачку дому, через две секунды будешь знать ответ.

Чужак рассмеялся:

-- Извини, я сам. Привык. Пусть не через две секунды, а через два часа, но сам. Потерпи. А потом я почитаю тебе стихи. Подождешь?

-- Конечно.

Никогда еще старик не ждал с таким нетерпением. Хотя главного в своей жизни он уже дождался.

Июнь 2002 г.