Двое на краю мира

Но он не хотел сейчас говорить, тратить время на слова, просто сгреб ее в объятия, жадно целуя бледно-розовые губы. И Лея ответила, ловя его дыхание, раскрываясь для него, позволяя касаться себя, как раньше. Но женщина не была бы женщиной, если бы каждая рука, нырявшая под юбку, непременно достигала цели, это слишком легко.

– Ты здесь? Но как? Надолго или… – Лея замолчала, боясь высказать свои страхи. Вдруг они станут реальностью.

Алекс зарылся пальцами в ее волосы, вспоминая, как это приятно, собираясь рассказать, всё рассказать, но в дверь постучали. Лея ощутимо напряглась. Алекс тоже почуял неладное.

– Госпожа моя? – позвала служанка.

– Айме? – голос тих и испуган.

– Маленький господин беспокоится и не спит…

Алекс вышел из тени, и служанка не договорила, растерянно захлопав глазами, а опомнившись, склонилась в поклоне со своей драгоценной ношей.

– Господин.

– Иди ложись, – Лея подошла ближе и забрала ребенка – он притих у нее на руках. – Александр сегодня останется со мной.

Они остались вдвоем. Лея опасливо поглядывала, Алекс молчал. И молчание его было тяжелым. Он подошел ближе: ей достался убийственный взгляд, ребенку – внимательный.

Младенец как младенец, месяца три отроду, со светлым пушком на голове – математика элементарная. Алекс невесомо провел пальцем по пухлой щеке, боясь своими грубыми пальцами испугать кроху, затем поднял голову и грозно сверкнул глазами. Ребенок, словно почуяв бурю, расплакался в руках матери. Лея присела на низкий диванчик, удобно устраиваясь в подушках, вероятно, для этого и набросанных, и, дернув тонкий шелковый шнурок, спустила полупрозрачное ночное платье с плеча, обнажая грудь.

Маленький Александр, его сын, – это сложно сразу принять и осознать – жадно ухватил сосок, а Алекс, опустившись рядом с Леей, мысленно уцепился за то, что было понятно и знакомо: грудь у нее стала полнее. Приятный бонус, если уж быть откровенным.

– Я тебя придушу, – шепнул ей в ухо. Лея лишь искоса стрельнула в него сверкающими серыми глазами и снова прямо в сердце. Ему кажется, или она стала еще прекраснее? Хотя куда больше! Алекс поцеловал серебристую макушку, шумно вдохнув сладкий аромат волос, и наконец признался: – Я так люблю тебя, Лея моя. – Вот так, не глядя в глаза, зато искренне. Так, как никому еще не говорил. Ее ресницы едва дрогнули – больше она ничем не выдала, что услышала его.

Их сын уснул, прижавшись щекой к пышной груди, с белыми подтеками возле крохотного ротика. «Устроился!» – усмехнулся про себя Алекс, ощутив легкий укол ревности. Завидовал – что было, то было.

– Я решила сама кормить его, – для чего-то призналась Лея. Алекс помог ей подняться. Она, устроив ребенка на кровати, соорудив просторный кокон из воздушного одеяла, повернулась к Алексу. От разговора, как и от судьбы, не уйдешь.

– Почему ты молчала?

Лея опустила глаза: виновата, и признает это.

– Я боялась.

– Ты боялась?! – прикрикнул Алекс, за что получил укоризненный взгляд. – Ты ничего не боишься!

– Я не хотела связывать тебя. Заставлять выбирать между тем, что должно, и тем, чего ты хочешь.

– А чего я, по-твоему, хочу? – вкрадчиво шепнул Алекс.

– Ты здесь, значит… – Лея не договорила – упала к нему в объятия, цепляясь за плечи, вдыхая его запах – сандал, острый имбирь, корица и мужчина. Боги, как она истосковалась.

Лея, сбиваясь и перебивая саму себя, принялась рассказывать, как узнала, что беременна. О том, что сестры хотели принести в жертву их дитя. Как боялась открыться ему.

– Не плачь, не плачь, – утешал Алекс, губами собирая прозрачные слезы, но, пока еще мог соображать, схватил ее за точенные плечи и жестко сказал: – Если еще раз меня обманешь, быть тебе битой.

Лея подняла на него свои поразительные серые глаза и было в них столько восхищения, преданности, нежности – угрозы Алекса еще никогда не были настолько пустыми.

Лея встала на носочки и поцеловала его в подбородок, дрожащими пальцами провела по лицу, обрисовывая скулы, губы, не сводя с него глаз. Алекс еще раз убедился, что правильно сделал: здесь он нужен, здесь его ждали, здесь его семья.

Он медленно, не торопясь, держа в узде желание взять ее резко, грубо, утолить голод, терзавший много месяцев, развязал ленты на ее платье – и оно упало к длинным стройным ногам. Алекс сглотнул: Лея осталась прежней и изменилась одновременно. За этот год она из молодой, невинной девушки превратилась в прекрасную, чуть менее невинную женщину.

– Я с ума сходил по тебе, – шепнул он и, рывком сбросив одежду, подхватил Лею на руки, занимая нижнюю часть кровати. Податливая, нежная, сладкая. Алекс заново изучал ее тело, воспламеняя и наполняя его жизнью, а у самого скоро обморок от оттока крови из мозга случится.

– Прости, не могу больше, – извинился он и, спрыгнув с кровати, стянул джинсы и белье. Лея поднялась следом, с жадностью рассматривая его, впитывая в себя: сначала образ, затем вкус, всего полностью, без остатка. Она языком игриво обводила каждую выемку, лаская его плоть, наслаждаясь тихими стонами, позволяя жестко оттягивать волосы и наматывать их на кулак.