Двое. После

— У меня через час смена начинается. Здесь всего одна станция пешком. Прогуляюсь.

Булат с секунду удерживает мой взгляд, но, разумеется, ни на чем не настаивает. Надеюсь, он не понял, что я просто боюсь снова окунуться в его запах, после которого мне неделями придется сражаться с восставшими воспоминаниями.

Я ухожу, не дожидаясь, пока он сядет в машину. Слишком тяжело. Когда-нибудь станет легче? Наверное. Знать бы когда.

Только когда я прихожу на работу, и моя напарница Римма спрашивает, почему у меня такой потерянный взгляд, я вспоминаю, что Булат так и не ответил, удовлетворит мою просьбу или нет.

Впрочем, о его решении я узнаю уже следующим вечером, когда мне звонит Антон. Потерянно спрашивает, как у меня дела, и отменяет наш поход в кино, говоря, что мы можем пойти туда завтра, потому что покера у него не будет. На мой вопрос, что у него с голосом, отвечает, что принял решение сказать отцу о потерянных деньгах, и сейчас находится на половине пути к родительскому дому.

Я несколько минут сижу с погасшим телефоном, пытаясь побороть предательский зуд в глазах. Вновь разблокирую экран, разворачиваю окно сообщений. Знаю, что Булат не ответит мне, но сейчас мне этого и не нужно. Я просто должна ему это написать.

«Спасибо».

15

— Выжимай газ сильнее, не бойся.

Я стискиваю гладкую кожу руля и настойчивее вдавливаю педаль в пол. Машина с урчанием подается вперед, отчего плещущийся в животе восторг начинает закипать. Сейчас идеально все. Автомобиль слушается меня, как свою хозяйку, солнечные лучи ласково щекочут щеку через боковое стекло, в салоне витает любимый запах, а рядом сидит он.

— Руку держи вот здесь, — Булат накрывает мою ладонь своей и перемещает ее выше по рулю. 

Я кошусь на свои предплечья и смущенно улыбаюсь: кожа покрылась мурашками. Его жест не похож как наставление, он полон интимности.

— У тебя отлично получается, Таисия, — добавляет Булат, когда я смело обгоняю глянцевый синий кабриолет. — Ты хороший водитель.

Я поворачиваю голову и смотрю на него. Не могу упустить шанс увидеть в его глазах одобрение и тепло. Оказываюсь вознаграждена — Булат почти улыбается. В эту секунду я точно знаю, что он гордится мной.

Разочарование — вот, что я чувствую, когда открываю глаза. Несколько секунд смотрю в потолок, не в силах распрощаться с очарованием ускользающего сна. Даже жмурюсь, наивно надеясь, что случится чудо, и я еще смогу туда вернуться. «Мы ведь не доехали, — отчаянно стучит в голове. — Я должна была увидеть Акбаша». 

— Котенок, — сонно раздается справа, и в ту же секунду дыхание Антона касается моего плеча. — Проснулась?

Он целует мою ключицу, пробирается к шее. Призрачная улыбка Булата окончательно меркнет, возвращая меня в реальность, в которой нет ни тепла автомобильной кожи под пальцами, ни его запаха, ни кипения в животе. За прошедшие две недели Булат снится мне уже в третий раз, превращая последующий день в борьбу за возвращение равновесия.

Я перехватываю ладонь Антона и, делая вид, что не заметила его намерения заняться сексом, выскальзываю из кровати. 

— Ты можешь еще поспать. Как выйду — сделаю нам кофе.

Антон не отвечает — лишь слегка хмурится, чем вызывает во мне очередную вспышку угрызений совести. Он умный, и конечно, не может не замечать то, что в последнее время между нами все иначе. 

Вчера перед сном я отказала ему в сексе, и позавчера тоже. На вопрос «что со мной», а я не нашлась, что ответить. Соврать не смогла, а сказать правду — тем более. 

В нашу последнюю близость я никак не могла настроиться, хотя Антон очень старался: уделял много времени прелюдии, засыпал комплиментами. А потом это случилось: я пустила Булата в наш секс. Представила его вместо Антона. Всего пара минут — у меня случился оргазм. 

Сейчас я боюсь, что это повториться. Что я снова изменю Антону с Булатом, пусть даже и мысленно. Разве он этого заслуживает? И не только он — кто угодно. Это же самое настоящее предательство.

Я делаю воду холоднее, чтобы привести себя в чувство и заодно избавиться от призраков сна. Всего несколько встреч с «До», взглядов глаза в глаза, прикосновений — и меня развернуло назад, тащит по залитому слезами полу в темные омуты прошлого. Я стараюсь удержаться, упираюсь ногами, но пока все тщетно.

— Решил намокнуть с тобой, — звучит одновременно со звуком распахивающейся занавески. 

Антон не дает мне возможности ни отступить, ни отшутиться — обнимает сзади, плотно прижимаясь эрекцией. 

— Презерватив взял, не волнуйся.

Внутренний протест ярко вспыхивает, но спустя секунды заглушается голосом совести. Это состояние пройдет, когда наша последняя встреча с Булатом забудется. Мне нужно быть мудрее, не позволять прошлому себя засасывать. Антон не заслужил.

Я разрешаю ему целовать шею, позволяю в себя войти. Ужасно, что при этом не чувствую абсолютно ничего, словно подвергаюсь обязательной медицинской манипуляции. Разглядываю швы посеревшей затирки между плит, кусаю губу, чтобы задержать шум нагнетаемых вдохов. Это так неправильно. Так неправильно.