Двое. После

Но нет тут-то было. Три дня назад Булат позвонил мне с работы и поинтересовался, во сколько запланировано празднование, а уже вечером, когда мы с ним встретились, сообщил, что куплены билеты на самолет. Я прожила в Череповце девятнадцать лет, но понятия не имела, что вообще существуют такие рейсы.

У выхода из аэропорта нас встречает такси — длинный черный седан с шашечками на крыше. Булат, оказывается, все предусмотрел. От этой мысли я начинаю нервничать еще больше. Будет мне впредь уроком: сначала думать, а потом уже чего-то требовать. Булат отменил дела, купил дорогие билеты и, наверняка, ожидает приятно провести время за семейным столом, чего с большой вероятностью не случится. Надо было быть смелее, и сразу ему сказать: дескать, никуда ехать не нужно, я передумала.

— Ты чего такая напряженная? — Булат пристально смотрит на меня с другой половины пассажирского дивана. Конечно, он заметил, как я ерзаю и то и дело вздыхаю. 

— Давно не была дома. А еще боюсь, что на дне рождении тебе станет скучно и неуютно.

— Насчет меня можешь не волноваться: на веселье я не рассчитываю. Обратный рейс в десять вечера. У нас есть около пяти часов на встречу с твоей семьей.

Про себя я невесело вздыхаю: отсидеть бы два — будет уже хорошо. Я слишком хорошо помню, чем обычно заканчиваются домашние посиделки: отчим быстро напивается, мама начинает злиться, и в итоге праздник перерастает в скандал. А еще весь вечер наблюдать тошнотворную физиономию Эдика… То еще удовольствие.

И чего я так раскисла? Ведь фактически происходит чудо: Булат прилетел знакомиться с моей семьей. Это ведь оно, да? Отношения? Вряд ли у него нет дел поважнее, чем потратить полдня на перелеты, и вряд ли ему настолько любопытно познакомиться с мамой и отчимом. В глубине души я хочу верить, что он делает это ради меня. 

На подъезде к дому водитель снижает скорость до максимума, и остаток пути до знакомой двери с меловой надписью «П.2» автомобиль почти крадется. Виной этому наш узкий двор, со свешивающимися с бордюров автомобилями, и многочисленные выбоины в асфальте, которые за два года моего отсутствия стали еще более устрашающими. 

Теперь к волнению перед встречей с мамой добавляется еще и вина перед таксистом, который наверняка злится за то, что вынужден портить свою красивую машину. Что я, собственно, и озвучиваю Булату после того, как мы покидаем салон.

— Ты слишком часто беспокоишься о том, о чем не стоит, и чувствуешь вину там, где не должна, — парирует он, беря меня под руку. — Это его работа. Вряд ли ты злишься на администрацию «Холмов», когда тебе попадается не самый приятный постоялец.

Почему-то от этих его слов у меня улучшается настроение. Мне нравится, когда Булат начинает доходчиво объяснять те вещи, о которых я порой и сама догадываюсь, но в которых, по каким-то причинам, мне сложно себя до конца убедить. Булату мне проще верить, чем себе. Наверное, потому что он редко ошибается. 

Ключи от дома лежат на дне моей сумки — кинула их туда в самый последний момент — но воспользоваться ими я не решаюсь. Потому что интуитивно ощущаю себя чужой. Здесь я не чувствую, что имею право. 

Тычу в кнопку домофона и, натянуто улыбнувшись, смотрю на Булата. Он абсолютно спокоен, конечно. Это и правильно. Чего ему волноваться? Никакого впечатления ему производить не требуется — достаточно просто появиться и каждый присутствующий поймет, что перед ним умный, успешный и знающий себе цену человек.

— Кто там? — весело пищит динамик Кристининым голосом.

Эта незначительная мелочь отчего-то действует на меня удручающе, и я отвечаю с запинкой:

— Это я, — и чуть громче: — Таисия.

В ответ раздается писк разблокированной двери.

При подъеме по лестнице я расстегиваю пальто и экстренно проверяю, в порядке ли одежда. Этим утром не менее двух часов я посвятила решению сложной задачи: что надеть, чтобы дома никто не подумал, будто я хочу похвастаться своей красивой жизнью, и при этом суметь соответствовать Булату, который всегда выглядит безукоризненно и дорого. Как итог, остановилась на брючном комбинезоне глубокого шоколадного оттенка — он неброский, но выглядит элегантно. Косметику тоже использовала по минимуму — немного туши, румяна и прозрачный блеск. 

Открывает дверь Эдик. Выглядит он таким же отвратительным, как и в последнюю нашу встречу. 

— Привет, — едва удостоив меня взглядом, буркает он и затем смотрит на Булата, который, стоит рядом.

Выражение его лица из ленивого за секунду становится удивленно-испуганным, и я этот момент ощущаю подобие триумфа. Потому что Булат высокий и красивый, а тощий Эдик в спортивном костюме на его фоне выглядит еще более жалким. Никогда не прощу, что по его вине мы перестали общаться с Кристиной, и что из-за него меня вышвырнули на улицу. А испугался он потому что наверняка уверен, что я рассказала Булату, как он до меня домогался. Трус. Легко распускать руки, зная, что тебе за это ничего не будет.