Двое против всех (СИ)

- Ты уверен, что у тебя на ногах ботинки? Я думал ты так в домашнем на работу и пошел! А это что за одежонка? Ты в ней картошку на даче пропалываешь или свиней в этом кормишь, нищеброд?! Что ж, прошли те времена, когда тебе мамочка попку да слюнки подтирала, начались трудовые будни! – продолжал издеваться Виктор. – А помнишь, когда-то, ты был самым лучшим? Тебя все любили, и даже я, набравшись смелости, признался тебе в своих чувствах, - альфа вздохнул наиграно. – А помнишь, куда ты меня послал? Ты тогда меня на весь ВУЗ опустил, а твои дружки меня избили, сломав руку и пару ребер. Ты стоял и смеялся, тебя веселило это.

Мы пьянели на глазах, не заметив, как «приговорили» целую бутылку. Нас понесло.

Я встал со своего места и плавной походкой подошел к омеге, взял его за подбородок и приподнял, оглядывая со всех сторон.

- А ты ничего, - улыбнулся я.

Виктор уставился на меня и поперхнулся коньяком.

- Господин Смоленский, Вы там поосторожней, а то Российская экономика не переживет Вашу достопочтенную кончину.

Альфа кое-как откашлялся.

- Я конечно предполагал, что ты… ну… того… я видел твой взгляд, когда ты осматривал официанта…

- Ага… предполагали, но надеялись на то, что Вам показалось? – вопросительно я глянул на него.

Смоленский кивнул.

- Увы, Господин Смоленский, должен Вас разочаровать – я не интересуюсь альфами! Но вернемся к нашим баранам, - я повернулся к омежке. – Николаев, у меня появилась идея - я хочу сделать подарок своему другу, - я многозначно посмотрел на альфу и подмигнул. Смоленский понял все сразу и тоже мне подмигнул, отпивая из своего бокала. – Тебе нужны деньги?

Паша опустил голову, а щеки покраснели.

- Ты не торопись, хорошо подумай. Ты же хочешь купить себе что-нибудь, например, новую скрипку, или дорогие вещи и украшения? Я обещаю, тебе на все хватит.

- Хочу! – выпалил он, и снова покраснел.

- Так поработай для нас немного. Ты же взрослый мальчик, сам все понимаешь, - огладил я пальцем его щеку.

Омежка ниже опустил голову. Странно, даже и не заикнулся о том, что он не шлюха и не продается. Так-так, даже интересненько стало.

- Я вижу, что ты согласен? – спросил я.

Омега осмотрел нас, на его лице читалась работа мыслей. Придя к каком-то для себя выводу, он кивнул.

«Вот значит как? Перед нами-то оказывается классическая шлюшка. По нему же видно, что он делает это не впервые!».

- Я хочу это от тебя услышать, - шепнул я ему.

Николаев кивнул.

- Нет-нет, произнеси это вслух?

- Хочу, - тихо сказал он себе под нос.

«Даже и не думает о моральной стороне вопроса, и о том, что его будут трахать бывшие чмошники!»

- Скажи так: Смоленский и Савушкин, трахните меня, пожалуйста! – потребовал я.

Омега молчал.

- Я считаю до пяти, и тридцать тысяч долларов уходят в руки более понятливого мальчика, - спокойно говорю я, спокойно ковыряясь в своих ногтях.

- Раз…

Молчит.

- Два…

Молчание.

- Три…

Смоленский, развалившись на диване, спокойно наблюдает за происходящим, но по нему видно, что он не прочь поразвлечься с мальчиком.

- Четыыыыре, - тяну я, смотря на Пашкино выражение лица а, что называется «И хочется и колется и мама не велит…»

- Смоленский, Савушкин, трахните меня, пожалуйста, - раздается его тихий голос.

- Лот продан бизнесмену с первого ряда, за тридцать тысяч долларов, - радостно воскликнул я и захлопал в ладоши. Прошу забрать Ваш приз. Эй, приз, раздевайся и вставай на колени, - затормошил я омегу.

Николаев, без лишних вопросов начал раздеваться. Надеюсь, он не думает, что после того, как мы его выебем, то останемся с ним?

Мы со Смоленским переглянулись и тщательнейшим образом изучили слегка худощавое тельце омеги, который уже разделся и стоял в призывной позе - раком. После «осмотра» я остался удовлетворенным: неуместная худоба на талии заканчивалась мягкими формами и изгибами на заду и плечах. Альфа обогнул его сзади и смачно шлепнул по голой ягодице. Я же, обойдя его по кругу, сел перед знакомым до боли лицом на корточки.

- Ну что, Пашечка, - я приподнял его подбородок двумя пальцами, - поработаешь для нас?

Виктор уже вовсю раздевался, я же не заставил себя долго ждать и тоже принялся обнажаться. Смоленский огладил рукой голый зад, Николаев интуитивно сжался, получив очередной шлепок.

- Расслабься, - прикрикнул он на него. – Ты сам себя продал.

Николаев постарался расслабиться. Смоленский тем временем осушил полупустую бутылку Хеннесси, он уже был сильно пьян, и попытался засадить ею в парня, но остановился, заставив того судорожно сжаться всем существом. Бутылка бы не прошла на сухую и порвала парня. Почесав проступающую щетину на подбородке, он на миг задумался.

Наклонившись к Пашкиному седалищу, он плюнул прямо в колечко мышц, чему скрипач явно был не рад, и только после этого всадил бутиль почти до основания, вырвав болезненный вскрик изо рта омеги. Но разрабатывал он его не долго…

- Ненавижу шлюх, - прошипел он.

- Полностью тебя поддерживаю, - отозвался я.