Двое среди руин

      Я увидел их на склоне примерно через километр после того, как обогнув озеро, отправился в обратный путь. Угар шел по моим следам, спокойно принюхиваясь к воздуху и земле. Мы поравнялись. Ната открыла было, рот, но я сделал знак ничего не говорить, и, указав на дорогу, пошел вперед.

      Мы вели себя так, будто ничего не случилось. Только молчали - всю дорогу. Угар, зевая и потягиваясь, улегся на коврик: день шел к концу, и он понимал, что сегодня мы уже никуда не пойдем. А мы… Ни я, ни Ната, не ложились, занимаясь каждый чем-нибудь, лишь бы убить время - или, напротив, отсрочить неизбежное объяснение.

      Остывал недоеденный ужин - никто из нас почти не притронулся к своим тарелкам. Разве что пес не страдал отсутствием аппетита и уплел все за милую душу. Ему было легче: подобные терзания вряд ли мучили собаку. Угар валялся на ковре и блаженствовал - в отличие от хозяев, не находящих себе места, не знающих, как подступится к тому, что отравило нашу жизнь почти полностью… Ната ушла в свой угол и принялась там что-то делать. Угар тихо сопел на подстилке: он набегался за день вместе с нами и теперь отдыхал. Я погладил его, и он, не открывая глаз, лизнул руку шершавым языком.

      - Спи...

      От дров исходило успокаивающее тепло, и я усилием воли заставил себя смотреть на красновато-багровые угольки... Постепенно стало темнее - Ната затушила масляные горелки, оставив только одну, возле себя. Она что-то напевала, тихонько, под нос, мелодия была знакома, но я не мог вспомнить, откуда она… Я опустил голову - мне было не до песен. Я остро ощутил, насколько мы разные - я, со своим опытом прожитых лет, и она, совсем юная, хоть и опаленная жутким кошмаром случившегося с нами. Мы не могли быть вместе... Все мои надежды, в которых я старался не признаваться самому себе, оказались тщетны. Впрочем, чего я мог еще ожидать?

      - Ты не ложишься?

      Голос Наты прозвучал над самым ухом, и я от неожиданности вздрогнул. Кончик ножа, которым я остругивал ветку, дернулся в пальцах и обрезал кожу...

      - Ой! Что я наделала!

      - Ничего… Пустяки. Не волнуйся. Сейчас промою водой и все дела.

      Ната присела рядом.

      - Прости, пожалуйста. Я думала, ты слышишь, как я иду. А что ты вырезал?

      - Ложку…

      Я отбросил заготовку в огонь. Ната проследила, как ее начинает охватывать пламя, а затем склонилась к моему плечу и провела пальцами по моим отросшим волосам. Я замер, сразу почувствовав тепло, исходившее от ее рук.

      - Так странно… Все время смотрю и удивляюсь. Такой цвет - как темное серебро. Нет, скорее, как излом стали. Но не холодный, а наоборот, согревающий. Словно от них исходит тепло. Непонятно: вроде бы, напротив, такой оттенок должен только холодить.

      - Раньше были обычные, темно-русые. И короткие.

      Она встала за спиной и положила обе ладони мне на голову:

      - Хочешь, я сделаю тебе массаж? Мне говорили, что я умею руками снимать боль.

      - Нет, - я мягко отвел ее руки, продолжая смотреть на огонь. - Не надо.

      - Почему? Тебе не нравится?

      - Очень нравится. Но не надо.

      Ната не настаивала. Она снова уселась на табурет и тоже погрузила руки в шерсть спящего пса. Я бросил на них взгляд - эти двое лучше понимали друг друга, чем мы, люди…

      - Понимаю... Ты взрослый, опытный мужчина, не находишь слов, чтобы сказать - Ната, ты женщина, а я не могу спокойно жить рядом с женщиной. Так. Только ты, хоть и опытный, и уже… нет, не старый, но зрелый. Матерый - как бы раньше сказали! - а не заметил, что я тоже не такая, как все. И ты не терялся раньше, когда разговаривал с другими женщинами. Почему же сейчас ты стал так робок? Не можешь открыто встать, подойти к моей постели, сорвать одеяло и лечь рядом. Кто тебе помешает? Разве я? Но ведь ты уже убедился - стоит только захотеть… Куда я от тебя теперь денусь?

      - А куда потом денусь я? Зачем? Я не стал… и не смогу.

      Она, перестав гладить Угара, встала передо мной на колени.

      - Я не буду сопротивляться, Дар. Не буду. Не могу больше. Ну что же ты, ты ведь мужчина… Ты же хотел лечь со мной в одну постель?

      Я промолчал, стиснув кулаки до хруста в ладонях.

      - Значит, не ляжешь. Тогда зачем ты вернулся? Что бы все повторилось?

      - Ты… Как ты на не похожа, на саму себя.

      Она жестко усмехнулась, закусывая губы до крови:

      - Что, не нравлюсь? А ты думал, я маленькая девочка, кутенок, с которым можно делать все что хочется… А ведь я - другая. Совсем другая!

      - Что с тобой случилось, Ната? - я разлепил пересохшие губы. - Что с тобой, милая? Пусть я, старый и дурной, развратный кобель - но ты?

      Она запнулась, подсмотрела в глаза и внезапно уткнулась мне грудь. Я обнял ее худенькие плечи.

      - Что ты… Ну, не плачь. Не плачь, родная моя. У нас все будет хорошо. Я больше никогда тебя не обижу…

      - Какая я дура... - она всхлипывала, и не пыталась вытереть слезы. - Какая же я дура! Ты не слушай меня, я просто с резьбы сорвалась. Не могу больше, не могу! Ты меня спас, вытащил с того света, а я верчу тобой, как бездушная кукла. Я ведь не хотела, это само так получается - как подумаю, что ты тоже… нет, не такой, но все равно, из тех, кто может… Нет, не могу!