Двое среди руин

Она согласно кивнула и красноречиво указала мне глазами. Я ушел, оставив ее за ширмой. Сложно говорить, какие испытывал чувства. Здесь была девушка… Юная и невинная. И, это заставляло думать о ней, и, как о женщине, и, как о подростке. Приходилось выбирать самому пока не ясный тип поведения. Кроме того, она, хоть и ребенок, а видела уже столько, сколько не пожелаешь иному взрослому… Меня даже не поразило, как естественно Ната попросила меня ей помочь, словно я был самым близким ей человеком, вроде отца. Хотя, в ее возрасте, вряд ли отцы моют дочерей… Впрочем, мы оба оказались в ступоре от встречи, от тяжелого и страшного похода, от схватки с нелюдем, от жуткого подъема. От разгрома моей — а теперь и не только моей! — берлоги. Все являлось нормальным, словно и должно таким быть…

— Дар. Вытащи меня…

Я подхватил девушку и бережно поставил на мокрый пол — плескаясь, Ната залила все возле бочки.

— Одевай… — я изменил решение одеть ее в халат и подал одну из своих, самостоятельно сшитых рубах. — На сегодняшнюю ночь это твоя пижама, она же ночнушка. Другой нет, извини. Потом… Сама сошьешь. В подвале уже не так холодно, да и сядем возле очага. Так что, не замерзнешь. Накидывай…

Она вышла из-за ширмы, путаясь в полах рубахи, как в халате, безуспешно пытаясь их запахнуть.

— Вот постель, — указал я Нате, после того, как накормил ее, быстро приготовив густой мясной бульон из консервов. — Не слишком мягко, там, под мешками и одеялами, доски. Зато, не на улице и не на земле. И не дует. Ты ложись и засыпай. И… — я перевел дух, повторив в который раз, — не бойся. Меня не бойся. Не знаю, что ты там имела в виду, когда так шарахалась от моего оклика — но, честное слово, я того не заслуживаю. Я очень устал, а уже поздно. Завтра, что-нибудь, сооружу, будешь спать отдельно. А сегодня просто не могу. Ладно?

— Я не боюсь…

— Ну и хорошо. Я пойду, тоже смою с себя всю грязь странствий. Ну, все вроде…

— Поэт… Иди. — Ната второй за вечер улыбнулась, и я, успокоившись, быстро залез в бочку, где тщательно намылился, стараясь смыть с себя всю усталость последних дней. Потом долго отдраивал кожу мокрым полотенцем, доводя до розового оттенка, тщательно дважды вымыл голову, и — как есть! — лег на краешек постели, стараясь не задеть, лежавшую на боку, спиной ко мне, девушку. Светильник, немного подумав, гасить не стал — оказаться в полной темноте при неординарной ситуации не хотелось… Пес свернулся калачиком на коврике и тихо посапывал. Я закрыл глаза и моментально провалился в сон.

Вначале мне показалось, что уже утро — и я почему-то вскинулся, сам не понимая — куда и зачем? Но, едва приподнялся, как в полной темноте раздался приглушенный вздох, и до меня дошло, что тревога была ложной… Просто прогорело масло в плошке, и я инстинктивно проснулся, когда она погасла. Не нужно больше никуда спешить, не нужно убегать и прятаться, можно спокойно лежать и отдыхать, наслаждаясь редкими минутами полного покоя.

Меня что-то коснулось, и я вспомнил, что нахожусь на своей постели не один. Рука Наты опустилась ниже и легла мне на грудь. А потом и она сама, доверчиво и нежно, приткнулась под бок, положив головку на мое плечо. Я замер, боясь нарушить этот сказочный миг… Она спала, и все ее движения были произвольны, но я считал, что так и должно быть, и что так теперь и будет — раз судьба свела нас вместе. Я обнял ее и прижал к себе, сразу ощутив мягкость ее тела. Ната вздохнула — на это раз чуть с жалобными нотками — я коснулся больного места.

— Дар…

Я вздрогнул. Я принимал ее за спящую, но оказалось, что она лишь делала вид.

— Ты… не спишь?

— Нет. Проснулась только что. Все горит, и еще болит — тут.

Я прикоснулся к ее лбу, желая проверить ладонью температуру. Но, против моего ожидания, кожа девушки была неправдоподобно холодной…

— Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо?

— Не знаю. Меня всю трясет.

Она, на самом деле, мелко-мелко дрожала — так, что даже чувствовалось слабое вибрирование постели… Я приподнялся на локте, не зная, что делать. В аптечке хранилось много лекарств, но какое применимо в данном случае? Мои сомнения разрешила сама Ната.

— Со мной такое уже случалось… Однажды. Нервы. Это пройдет. Только желательно, чтобы кто-то был рядом — если я начну метаться… Ты понимаешь?

— Не то, чтобы очень. У тебя бывают приступы?

— Иногда. Очень редко. И бок еще, этот…

Я склонил голову — понятно. То, что происходило с девушкой, сказалось ответной реакцией на спасение — шок. Все, и хорошее, и плохое, слилось в одно целое, и, единственное лечение заключалось в покое. Я придвинулся к ней, стараясь не задевать опухший бок, и прошептал: