Двое среди руин

— А кто бы из мужей не хочет такого для своей жены? Разумеется… Когда ты идешь к друзьям, или, просто по улице — то хочется, чтобы с тобой рядом шла привлекательная женщина, обращающая на себя внимание других мужчин. Это эгоизм собственника, но что в этом плохого? И совсем иное, когда люди видят, что она, как говорят, обабилась. Стала толстой, с узлами на ногах, с шаркающей походкой, без интереса и жизни в глазах. Тогда мужчина предпочитает ходить один…

— Ты, все-таки, ее любил… любишь, извини. Но она перестала тебе нравиться — как женщина.

— Я вот этого я не говорил.

Ната кивнула.

— Говорил. Только что. И не надо меня уверять, будто ты имел в виду всех, в общем смысле. Я прекрасно разбираюсь в твоей интонации — ты сказал именно то, что хотел сказать.

— Злюка ты, Ната. Молодая… и опытная, как ни странно. Постоянно ищешь в моих словах какой-то скрытый смысл. Моя жена не дошла до такого состояния, по крайней мере, внимание на нее еще обращают. Обращали… Может, мне что-то не нравилось — но не настолько.

Девушка попыталась приподняться. Я поддержал ее за плечи, положив подушку повыше. Она благодарно кивнула, однако, на мою попытку прекратить разговор лишь крепче ухватилась узкой ладошкой за мою руку.

— Тебе нравились тоненькие и стройные, так?

— Ната, столько дел ждет… Ну почему, «нравились»? И сейчас нравятся. Если хочешь — как ты… Времена Рубенса прошли — этот эталон уже давно не в моде. Да и как можно было восторгаться массивными телесами, и необъятным задом, извини за прямоту, не представляю? Хотя, может, кому и подходит — вкусы у всех разные…

— А тебе приходилось иметь дело с такими?

— Тебе даже это интересно? Ну, бывало… Но я остался не в восторге. Почти так же муторно, как с проституткой.

При этих словах Ната слегка вздернулась, и я умолк, выжидая, что она мне ответит.

— Значит, ты тоже спал с проститутками… А мне показалось… И что, судя по твоему тону, это так тошно?

— Не то чтобы очень… Хотя — да. Я всего один раз имел такой опыт и не пытался повторить. Такое ощущение, что перед тобой заведенная машина, только говорящая. То, что она на работе, — заметно даже с закрытыми глазами. Есть отведенное время — есть клиент — успей обслужить — пошел вон! Примерно так. Я ничего не испытывал, наоборот, от сознания, что она делает это за деньги, у меня все опустилось! — отвечая на вопросы Наты, я увлекся и даже позабыл, кто лежит сейчас в постели.

Она внимала моим ответам так, будто ей было куда больше лет…

— И ты ушел?

— Нет. Она кое-как настроила меня на боевой лад — все-таки, уплачено… Ну и я, соответственно, тоже кое-как, выполнил, что требовалось. Но удовольствия не получил никакого. Так что от постели со шлюхами, не вижу толка. Каждая из них будет думать только о том, чтобы поскорее вылезти из-под одного и забраться под другого. Время — деньги. Вот и все чувства. Это убивает желание.

— А что ты хотел получить? На то они и шлюхи…

Ната как-то отрешенно смотрела в сторону. Она вытерла пот с лица — вроде как слезу смахнула…

— Ты больше не хочешь спрашивать? Откровенность шокирует, я понимаю… но ты сама желала этого разговора. Если на этом все — давай отдыхать. Тебе надо отлежаться, а у меня еще обувь не починена.

— А? Нет, я так, задумалась. Что-то голова снова заболела… Ты еще посиди со мной, пока я не усну.

Я кивнул. Ната молчала — я осторожно поглаживал ее по голове, отчего девушка словно разомлела и стала засыпать…

Угар, давно покончивший со своей порцией, возился со здоровенным мослом, который притащил откуда-то с развалин. Кость была старая, пожелтевшая и порядком отполированная шершавым языком нашего пса. Он подтащил ее к моим ногам. Я пинком отшвырнул мосол назад.

— Фу, Угар. Только по помойкам тебе шататься! Приносишь всякую дрянь! Он обиженно засопел — не хотел расставаться с игрушкой.

— Пошел!

Ната, открыв глаза, улыбнулась, выскользнула из-под одеяла и встала возле собаки. По сравнению с ним она казалась еще ниже, чем была на самом деле — Угар, сидя, мордой достигал ее груди. Я подумал, что она, вполне могла бы на него усесться верхом — мощный костяк овчарки запросто выдержит ее вес. Похоже, та самая мысль возникла и у нее. Девушка, только что делавшая вид уснувшей, вдруг слетела на пол и, ухватив пса за холку, перекинула ногу — тот даже присел от неожиданности. Угар недоуменно заворчал, выражая несогласие. Но Ната продолжала удерживаться на нем, вцепившись всеми пальцами в густую шерсть. Угар начал могучими прыжками носиться по комнате — и Ната, хохоча во все горло, на одном из кульбитов рассерженного пса разжала объятия и упала на бетон.

— Ната!

Я испугался всерьез — падение о камни могло быть небезопасным. Ната лежала на спине с закрытыми глазами.

— Ты что? Крыша поехала? Пришло же в голову — на овчарке кататься… И так еле в себя пришла.

Я осторожно подсунул под нее руку и поднял. Тело девушки было почти невесомым. Она открыла глаза.

— А ты испугался за меня, да? Ты испугался?

Мне хотелось ее отругать, но вместо этого я тихо произнес:

— Да… Очень. Какая же ты… глупая.