Двое в одних штанах

– Придурки… – пробормотал Дима, нерешительно открывая глаза. – Видели бы вы меня… – А следующая наша композиция еще прибавит вам темпу и заставит радостно улыбнуться, – пообещал «Вадя в шоколаде». – М-м-м-м… – застонал Дима. – Этого я уже не вынесу…

Он неуверенно встал и, не переступая, а скользя ногами, преодолел нужное расстояние. Все. Ежеутренний гад замолчал. Дима еще постоял какое-то время, опираясь всем телом неизвестно на что, после чего, продолжая шаркать, поплелся в ванную.

Холодная струя душа обязана была помочь – он всегда рассчитывал на нее в таких случаях. И она старалась, но результаты ее трудов были весьма далеки от желаемого. Дима попытался немного помаршировать в потоках воды, бормоча: «Пьянству бой… Пьянству бой…», – но был еще не готов к таким сложным действиям. Темп сам собой замедлился, а бодрый марш свелся к слабому подергиванию верхних конечностей.

Чистя зубы, он внезапно вспомнил о задании, полученном на семинаре по ораторскому искусству. И тогда сквозь щетку стал бормотать стишок, самостоятельно выученный еще в детсадовском возрасте и неожиданно, но очень к месту пришедший на память:

Что ни делает дурак,
Все он делает не так:
Начинает не сначала,
А кончает как попало

[1].

Стихотворение вызывало у его мамы самые противоречивые чувства. С одной стороны, было известно, что автор получил признание органов образования и вообще культурной общественности, а с другой – оставалось непонятным, что он этим хотел сказать. И в чем заключался педагогический смысл произведения. Слово же «дурак» комментировалось ею отдельно.

Что до семинаров, то они были истинным мучением для всей фирмы, но избежать их не представлялось никакой возможности. Босс, весьма трепетно относившийся к новейшим веяниям в современной науке, беспощадно внедрял передовые методы в головы подчиненных, мордуя их всяческими тренингами. Человек уже немолодой, старой закалки, мыслил он весьма традиционно, но хватку имел железную, так что и сотрудники, и конкуренты, и партнеры его, можно сказать, уважали. Властный и не слишком терпимый к чужому мнению, все новое признавал с трудом, если только оно как-нибудь не касалось психологии – его слабого места, единственной струны, на которой можно было играть. И кто-то здорово сыграл, сорвав в результате неплохой куш. Потому что все сотрудники в дополнение к рабочему дню одолевали теперь модные премудрости на занятиях по ораторскому искусству, актерскому мастерству и прочим инновациям. Для каждого отдела к тому же еще предусматривались свои неисчислимые занятия по разного рода психологиям.

Прозвище «Босс» весьма точно отражало и главенствующее положение в фирме, и мощную приземистую суть человека. И не только писалось, но и произносилось с очень большой буквы «Б».

Фирма была крупной, работа престижной, Босс безапелляционным, зарплата убедительной… Спорить не приходилось, тем более что эти семинары формировали личность, развивали креативность, работали на качество и производительность труда, увеличивали объем продаж и количество сделок, улучшали коммуникативные способности и общий климат в коллективе… По крайней мере так говорилось в рекламных буклетах, насмерть убедивших жену Босса Марью Павловну. А уж это была последняя инстанция.

Щетка застыла где-то в районе коренных зубов – следующие строчки никак не вспоминались.

И не вовремя он рад,
И печален невпопад.
На пути встречает свадьбу…

– выдавил из себя сквозь вялые движения щетки Дима.

– К черту! – смачно плюнул он и вылез из ванной.

Нешустро растираясь полотенцем, он попытался представить, что бодр и дела у него идут отлично.

– Дима, тебя ничто не беспокоит, ты справляешься с любой ситуацией, – с трудом произнес он, пытаясь активизировать непослушный еще язык. – Ты выглядишь прекрасно, всем приятно видеть твое выразительное умное лицо.

Упоминание о лице вызвало желание разглядеть его подробнее, и, презрев наставления тети Дуси, занимавшейся у него время от времени уборкой, он поелозил полотенцем по зеркалу.

– М-м-м… Кто это? – застонал Дима, увидев свое туманное отражение. – Да уж, сильно помогло… Как всегда.

Ну что тут скажешь? Морда явно с перепоя, выражение глаз тусклое и бессмысленное. Он в отчаянии потряс головой, мысленно успокаивая себя тем, что еще не пил чай. А уж после этого бодрящего напитка будет выглядеть как новенький. И всем окажется невдомек, как он провел свой вечер. И ночь? И ночь. И утро.

Если бы, войдя в комнату, он первым делом не надел часы, может быть, так все и получилось бы. Но этого уже не проверить, поскольку, нацепив часы и неизбежно взглянув на них, Дима понял, что чаю уже не попьет.

– Ну все! – безнадежно заорал он. – Сотрет в порошок!

Быстрее одеться. В чем он был вчера? Это не надевать. Чистая рубашка… Нужна чистая рубашка… Носки! Где носки?!