Двое в океане

Лаборатория Азан находилась на верхней палубе, как раз под рулевой рубкой. Она состояла из двух отсеков, заставленных аппаратами и приборами. Алина проводила здесь почти все время: надо наблюдать за показаниями приборов — сила ветра, температура воздуха, температура воды, следить за приемом на трех аппаратах синоптических карт из Москвы, Европы, Америки… Нужно ежедневно составлять местные прогнозы для штурманов, вести служебный дневник… Только поворачивайся! Поначалу попытались прикрепить к метеолаборатории Шевчика — дежурить не больше двух часов ночью. Не захотел на магнитометре, так хотя бы здесь поможет. Но толку от него было мало — во время дежурства частенько засыпал, пропуская сроки приема синоптических факсимильных карт, в записях делал ошибки, и Алина вскоре решительно отказалась от его помощи. И вот неожиданно рядом с ней оказался Клифф Марч. Несмотря на молодость, он ученый с именем, один из инициаторов международного проекта по изучению энергоактивных зон океана, — ради этого проекта и шла «Онега» в Атлантику. На подходе к намеченному полигону вместе с нашим отрядом гидрологов Томсон, Марч и Матье должны были разработать детальный план совместных действий, заранее по радио передать его на американские научные суда. Времени до дня условленной встречи было немного, главные действующие лица предстоящего эксперимента работали на «Онеге» без передыху, но когда передых все-таки случался, Клифф неизменно оказывался в лаборатории Алины Азан. И часто заменял ее на дежурстве, порой нес вахты даже ночью, давая женщине отдохнуть.

По тому, как держался сейчас в лаборатории Клифф Марч, было ясно, что он чувствует себя здесь как дома. Время от времени подходил к приборам, что-то записывал в лежащие на столах тетради, крутил ручки аппаратов, настраивая их.

Хозяйка лаборатории исчезла на минуту и появилась переодетой в темное, подходящее к вечернему чаепитию платье, даже успела восстановить подпорченную ветром прическу. Ее ловкие руки проворно парили над столом, расставляя блюдца, чашки, нарезая лимон… Марч и она были сейчас похожи на дружную супружескую пару, которая с удовольствием принимает долгожданных гостей.

Только сели за чай, заработал факсимильный аппарат. Клиффу пришлось подойти к нему, что-то в нем налаживать, это далось не сразу, и американец ругнулся себе под нос.

— Что, Клифф, дурит техника? — спросил Крепышин.

— Дурит! Старинный аппарат. Из вчерашнего дня.

— Вот! Вот! — обрадовался Крепышин. — Без крепкого словца его не починить ни за что! Крепкое словцо в таких случаях…

— А что ты, Клифф, скажешь обо всем остальном оборудовании? — перебил его Смолин. — Тоже из вчерашнего дня?

Американец подошел к столам с аппаратами, остановился чуть поодаль, выкинул вперед руку, как экскурсовод в музее, демонстрирующий экспонаты.

— Верно, Кост, все это давно пройденный этап! — Он широко провел рукой вдоль линии столов. — Я даже удивился, что вы еще работаете на такой рухляди. Но вот это…

Марч обратился к противоположной стене лаборатории, где на столе стоял небольшой черный ящичек, поблескивающий круглыми окошечками, за которыми дрожали стрелки тестеров. Подошел, положил на аппарат руку:

— Это — чудо! Шаг в завтрашний день! Совершенно новое, неожиданное техническое воплощение старой идеи. Почти стопроцентная точность в определении направления, периода и высоты волны. Такого в США и в помине нет. Алина сказала мне, что этот прибор у вас уже больше года. Так почему вы его не патентуете! Не продаете за границу? Это же доллары! Хорошие доллары! Разве они вам не нужны?

Во время этой тирады борода американца свирепо топорщилась, глаза под густыми бровями горели, как угли, казалось, Клифф Марч, достигнув предела возмущения, вот-вот выйдет вон из лаборатории, хлопнув дверью.

Подперев подбородок руками, Алина смотрела на него немигающими глазами, и ее длинные аккуратно подкрашенные губы растягивала мягкая задумчивая улыбка.

— А в самом деле, почему этот прибор не запатентован? — спросил Смолин.

Азан взглянула на него с удивлением.

— Как будто вы не знаете, Константин Юрьевич! Это же самоделка. Наши институтские умельцы сотворили. Всего один экземпляр. Даже в собственной стране не запатентовали. С патентованием у нас такая волынка, что лучше это время на новый прибор потратить.

Смолин отлично все это знал. Сколько эти самые умельцы создают у нас такого, чем мы могли бы гордиться, за что деньги получили бы немалые, в том числе в долларах, на самое большое в науке замахиваются, но порой не в силах одолеть глухую стену равнодушия, чиновническую тупость. Вот и Чайкин со своим спаркером хлебнет горя в полной мере, и уже хлебает. И помощь его, Смолина, вряд ли станет в этом случае гарантией успеха.

Клифф сел за стол и отпил из чашки. Чай он пил как вино — со вкусом, мелкими глотками, смакуя. При этом смешно, по-тараканьи шевелил кончиками усов.

Некоторое время все молчали.