Двое в океане

Покосился на американца. В лучах отраженного океаном солнца его старческие веснушки на носу и подбородке казались брызгами желтой под ржавчину краски, глаз был в напряженном прищуре, словно Томсон профессиональным взглядом оценивал действия против «Онеги» своего упрятанного в боевой самолет соотечественника.

— Вы что-нибудь во всем этом понимаете, коллега? — поинтересовался Смолин.

— А как же! Воевал.

— Где?

— На Тихом. В конце второй мировой командовал отрядом подводных лодок. Против японцев. Это было так давно! Так давно! А сейчас я ученый. Только ученый! — Изображая улыбку, он вяло приподнял верхнюю губу. Кивнул в сторону моря, где самолет, все более снижаясь, делал новый разворот под облаками. — К ним никакого отношения уже не имею. Можете меня не опасаться. По возрасту давно вычеркнут даже из резерва. Только наука!

Смолин подождал, скажет ли старик еще что-то, но он молчал.

— В наше время войне без науки не обойтись, — заметил Смолин.

Томсон живо подтвердил:

— Верно! Но только пускай обходится она без меня! Я войне и так слишком многое отдал.

Из бокового кармашка легкой куртки он извлек свою неизменную видавшую виды трубку, сложенными ладонями ловко защитив от ветра пламя спички, прижег не догоревший в люльке табак, кашлянул при первой затяжке. С гнутой моряцкой трубкой в зубах, с жестким прищуром спокойных уверенных глаз, он в самом деле был сейчас похож на бывалого капитана, который всякого навидался в море.

— Боцману и палубной команде прибыть на бак! — потребовали палубные динамики.

— Буй будем снимать. Значит, уходим, — предположил Смолин.

Американец кивнул:

— Уходим…

В тоне, которым произнес старик одно лишь это слово, проступило нечто такое, что заставило Смолина снова внимательно взглянуть на собеседника.

— Простите, — начал Смолин не очень уверенно, — в прошлый раз вы меня немного озадачили, когда спросили, не видел ли я на дне погибшее судно… Может быть, вы имели к этому какое-то отношение? Как подводник?

— Имел! — сдержанно подтвердил американец. — Но не как подводник.

Помолчал, посасывая трубку, потом негромко продолжил:

— Когда-то я был женат. На англичанке. Перед самым концом войны она отправилась из Лондона в Нью-Йорк. Ее пассажирское судно торпедировала германская подлодка.

Он провел взглядом по линии морского горизонта.

— Это случилось как раз здесь, в районе подводной горы Элвин.

Глава двенадцатая ПРИХОТИ НЕВЕДОМОЙ СТИХИИ

Из космоса Земля видится яркой голубой звездочкой. Голубой потому, что четыре пятых ее поверхности покрыто морями и океанами. И живем мы вроде бы на морской планете, но странное дело — люди только-только начинают взирать на Мировой океан как на часть своей жизненной территории, столь же важную и необходимую для существования, как поля, леса и реки, которые нас кормят, поят и одевают, как горы, которые дают нам полезные ископаемые. Еще недавно водная стихия была неприемлема для нашего ума и сердца — велика, таинственна, ненадежна, неизменно грозит испытаниями, лишениями, а часто и гибелью. В океан уходили без особой охоты, как в мир чуждый, враждебный, гонимые чаще всего жаждой приобретательства — в поисках неведомых земель и богатств на этих землях, новых торговых путей к ближним и дальним соседям, уходили на промысел за черными рабами, за рыбой и морским зверем. Многие великие географические открытия делались по пути, случайно, потому что цель бороздящих водные просторы была иная — вожделенные берега Индии, копи царя Соломона, сокровища Монтесумы. Первыми осваивали океан разбой, война и торговля. Вначале делили сушу, потом принялись делить океан. Но еще недавно делить океан было все равно что предъявлять права собственности на могучего и вольного зверя, разгуливающего на свободе. Океан не знали, не очень представляли себе, как им распорядиться.

Так было. А знают ли океан в наш век? Утверждают, будто знают. Но так ли? Говорят, обратная сторона Луны больше знакома, чем водная стихия собственной планеты.

Всерьез изучать океан стали лишь после второй мировой войны, а наиболее полно — всего три-четыре десятилетия назад, когда почувствовали: увы, считаться надо. Время такое, ненасытна утроба растущей мировой экономики. Многого уже недостает на суше. А в океане — нефть, руда, рыбные и растительные запасы. По-иному оценили океан и военные. Именно он, океан, а не суша был признан на стратегических картах главной ареной будущих глобальных военных акций, о которых думают горячие головы, делающие ставку на нападение, и холодные головы, планирующие оборону. И тот, кто им отсчитывает на войну деньги, теперь уже прикидывает: что необходимее в нынешний век — танковая гусеница или корабельный винт, и чаще всего отдает предпочтение последнему. В наше время океанские толщи нашпигованы подводными лодками, как колбаса салом. Разделили океан межами, обозначили владения колышками — это мое, не тронь! Но то, чем «владеют», до сих пор знают весьма приблизительно. Только-только начали знакомиться со зверем, которого решили посадить на цепь.