Двоедушники

Никита всё молчал, но не сводил глаз с наших незваных гостей.

– Послушай меня, Эрик Генрихович… – начал было Марецкий, глядя, как его спутница хлопочет над ребёнком. – Я к тебе по делу приехал, и дело это очень личное и очень важное…

И тут распахнулась дверь, и в комнате появилась Вероника.

Марецкий осёкся и замер с полуоткрытым ртом.

Вероника немного побледнела, хотя с её кожей куда уж ещё бледнеть. Затем на её щеках мгновенно вспыхнули пятна нервного румянца. Она бросила вопросительный взгляд на Эрика.

– Всё хорошо, Вера, – спокойно сказал Эрик.

Она кивнула и, повернувшись к Марецкому, произнесла с усилием:

– Здравствуй, Алексей.

Марецкий нервно сглотнул и уставился себе под ноги, качая головой.

И тут подала голос девушка:

– Извините… Мне бы малышку помыть и переодеть…

– Конечно, – кивнул Эрик. – Вера, пожалуйста, проводи наших гостей в душевую. И потом… Как вас зовут?

– Ирина, – пролепетала девушка, подхватывая одной рукой ребёнка, а другой сумку.

– Веруша, и потом напои Ирину чаем, хорошо?

– Даже с печеньем, – улыбнулась Вероника и перехватила у девушки сумку. – Пойдём со мной. Осторожно, там ступеньки…

Мы остались вчетвером. Все молчали.

– Я не знаю, как вы это сделали, – пробормотал Марецкий. – Но должен признать, что никто и никогда ещё так меня не дурил, как это вышло у вас… Сошникова была мертва! Я сам это видел!

– Все это видели, – согласился Эрик. – Она и была мертва.

– Кто?

– Вероника Сошникова. Она действительно умерла на даче у Карпенко, и ты лично засвидетельствовал её смерть. Всё верно.

– А это, по-твоему, кто тогда?! – прошипел Марецкий, кивая на дверь.

– Это? Вера Малер, моя жена, – невозмутимо пояснил Эрик. – В девичестве – Герасимова. Документы в полном порядке. Как ты справедливо заметил, их тоже проверили вдоль и поперёк, как и всё здесь.

– И как вы это обтяпали?

– Никак, – пожал плечами Эрик. – Ты обознался. Моя Вера слегка похожа на покойную Сошникову, но и только.

– Слегка похожа?!

– Ну, да. Слегка похожа. Рыжая, кудрявая. Мой любимый женский типаж. Грешен, – невозмутимые глаза Эрика смотрели так невинно.

Марецкий всплеснул руками, но потом отмахнулся и в изнеможении присел на стул.

– Ладно, ребята… – сказал он обречённо. – Вы сделали из меня дурака. Вы меня переиграли. Я не верю ни одному слову из твоих, Малер, нелепых отмазок, но будем считать, что я поверил. Это будет наш маленький секрет. Если вы мне расскажете, что к чему, согласитесь, это будет уже не так интересно…

Никита, наконец, нарушил молчание:

– Что тебе нужно от нас, Марецкий?

Алексей вздохнул, посмотрел на Никиту, потом на меня и развёл руками:

– Мне нужна помощь, ребята. Я прошу вас приютить Иру и девочку.

– Какая группа? – уточнил Эрик.

– Третья, – поспешно сказал Марецкий, обводя беспокойным взглядом наши лица. – Третья, ребята! Честная железная третья!

– Ребёнок чей?

– Её. Две недели назад родила.

– Это понятно, – поморщился Никита. – Отец кто? Ты?

Марецкий кивнул.

Эрик угрюмо вздохнул. Никита нервно сложил руки на груди. Ситуация становилась предельно ясной и, как по мне – почти неразрешимой. Отказать… Как тут откажешь?! Согласиться… Ещё хуже.

– По условиям регистрации нашей коммуны, – начал Эрик, – пребывание на нашей территории детей-кикимор младше четырнадцати лет и здоровых младше шестнадцати возможно на срок не более двенадцати часов, причём дети не должны оставаться наедине со взрослыми кикиморами. И уж тем более мы не можем нарушать общие положения о родительских ограничениях для кикимор. А ты, Алексей, предлагаешь нам поселить тут нелегалов…

– Я не предлагаю, Малер, – возразил Марецкий. – Я прошу. Я очень вас прошу!

Эрик и Никита молча переглянулись. Это молчание накаляло воздух.

– Подставы боитесь? – то ли возмущённо, то ли обиженно воскликнул Марецкий. – Это не подстава, мужики! Я попал со всем этим… Помогите! Мне надо куда-то их пристроить!

– Если здесь найдут ребёнка, – сурово оборвал его Никита, – не только разлучат его с матерью, но и нас перетряхнут. Вполне могут просто закрыть и разогнать. Так что оставляй девушку. Место ей найдём: народ подобрался хороший, дружный, не обидят. А ребёнка увози от греха.

– Ребята, пожалуйста!

– Чем в детдоме или здесь под постоянным риском, ребёнку лучше быть со здоровым отцом, – сказал Эрик. – Оформи опеку, в чём проблема? Не хочешь карьеру портить – не признавай родство, просто оформи независимую опеку. Или что, дружинникам уже и это запретили?

Марецкий помотал головой и через силу ответил:

– Нет, не запретили пока… Но я не могу заниматься этим официально. Я женат, ребята. Жена не даст согласия… да ей и вообще знать нельзя!

Никита и Эрик уставились друг на друга.

– Нет, нормально, да? – со злостью проговорил Никита. – Двадцать первый век на дворе, а человек при высокой должности догадался, как жене изменять, а как резинками пользоваться, не додумался.

– Ты меня ещё поучи! – вскинулся Марецкий и, подскочив к Никите, цапнул его за воротник. – Чья бы мычала!..

Никита оторвал его руки и оттолкнул от себя: