Двоедушница (СИ)

Больше его родители вопросов не задавали. Они проделали столь длинный путь сюда из разных уголков земли не для того, чтобы подтвердить ужасающие слухи и свои страхи, а чтобы их развеять. Теперь же им предстояло многое переосмыслить, остаться ночью один на один с пугающими домыслами по поводу будущего своего сына, навсегда оставшегося для них маленьким мальчиком, которого они хотели защитить от всего и всех.

Глава 12. Слова и поступки.

Я валилась с ног от усталости. Тело крутило даже в тех местах, о существовании которых я не подозревала. Но это было ничто по сравнению с тем, что я испытывала при мыслях о моём мотоцикле. Как же я могла так поступить со своей девочкой?

— Нина, что такое? — забыв про былые обиды, Игорь бросился ко мне. — Не плачь! Я на тебя не сержусь!

— Мой… — всхлипывала я. — Мой мотоцикл… Мне пришлось его бросить… — ещё больше разрыдалась я. Вслух признавать это было ещё больнее.

Игорь растерялся. Он ожидал другого ответа, но, как и большинство мужчин при виде женских слёз, он не придумал ничего лучше, чем просто промолчать, и дать мне спокойно выплакать своё горе.

Однако минут через десять досада на то, что я растроена всего лишь каким-то мотоцилом, а не тем, что обидела его, взяла верх. Раздражённо меряя комнату шагами, Игорь снова начал злиться, накручивая себя самыми невероятными теориями, объясняющими столь неуважительное с моей стороны отношение к его выдающейся персоне.

— Ну, всё, хватит ныть! Ты сама виновата, что так вышло!

— Прошу прощения, я виновата? — в миг, забыв про необходимость лить слёзы, возмутилась я. — Ну, прости, что не дала порвать себя на сотню маленьких котят!

— Тебе вообще не нужно было туда ехать!

— А куда мне нужно было ехать? Домой? Я не знала, что приедут твои родители и устроят смотрины!

— Знала, если бы слушала, что я тебе говорю или хотя бы чаще дома бывала, а не прохлождалась, где попало!

— Так вот где собака зарыта!? — Теперь настала моя очередь злиться. — Ты думал, что я собираюсь тебя бросить!?

Вот это да! Значит, вот какой он меня считает! И это после всего того, через что мы вместе прошли, и что я для него сделала! Неблагодарный мерзавец!

— Так вот, что я тебе скажу, милый мой, — закричала я, швыряя в него всё, что попадало под руку. — Хотела бы бросить, давно бы бросила!

К его счастью я быстро выдохлась. Да, и мелких предметов под рукой больше не оказалось. Хорошо, что в доме была хорошая звукоизоляция, иначе его родители уже давно бы задались вопросом, что же здесь такое страшное происходит.

Убедившись, что буря закончилась, Игорь подошёл ко мне и погладил по щеке. Вид у него был немного напуганный и сбитый с толку моей столь бурной реакцией, но в конце концов он сам на это напросился. Сказал же такое! Прохлождалась! Капец!

— Никогда больше во мне не сомневайся, — строго сказала я. — Мы с тобой половинки одного целого, и мне не комфортно от того, что я на тебе так срываюсь. Для тебя я хочу быть лучше, чем есть, поэтому просто люби меня, понимай меня, уважай мои решения, какими бы они не были и больше никогда не сомневайся во мне!

Я не знаю, почему я сказала то, что сказала. Все эти сопливые разговоры были как-то не по мне. К чему были слова, если они улетят, как ветер, и забудутся, в то время как поступки запомнятся, расставят все точки и запятые, открыв завесу истинных чувств.

Однако всего несколько часов назад я была на волосок от смерти, и в перерыве между метанием вазы и мобильного телефона мне пришло в голову, что Игорь сомневался во мне как раз потому, что я молчала. Молчала о том, о чём не должна была молчать.

Переменчивость моего характера часто создавала у людей ошибочное мнение обо мне. Я так стремилась спрятать себя от других, что позволяла им воспринимать себя совсем другой — иногда дурой, иногда стервой, иногда бесшабашной гулякой и кто знает, кем ещё.

Если бы сегодня я не вернулась домой, то какой бы Игорь меня запомнил? Какой бы фальшивой информацией он бы заполнял пробелы? Нет, я так не хочу! Больше не хочу!

Игорь очень странно на меня посмотрел. Наверное, он решил, что у меня поехала крыша, но его чувства, чувства моих чувств к нему, не лгали, говоря об обратном.

— Я люблю тебя, — только и сказал он.

— А я люблю тебя, — только и ответила я.

Наверное, это и было взросление. В смысле учиться говорить вслух то, что чувствуешь, познавать глубины себя и того другого, кого любишь, и для кого хочешь быть лучше, чем ты есть на самом деле. Удивительное чувство!

Утро было полно сюрпризов, но уже более приятных, чем знакомство с родителями. Игорь принёс мне завтрак в постель, а комната, едва не убитая мною накануне, была убрана. Но самое приятное ожидало меня в гараже.

— Мой мотоцикл! — подпрыгнула я на радостях. — Но как?

— Это не моя заслуга, — засмеялся Игорь. — Ты звала его ночью, и он приехал как раз, когда я сам собирался за ним съездить.

Чудо-чудное, диво-дивное! На нём не было ни царапинки! Что ж, можно было с уверенностью сказать, что день начался очень даже удачно! Жаль только, что удача не коснулась моего шлема и экипировки, беспощадно уничтоженных.