Двоедушница (СИ)

И вот я была зла! Нет, я была в ярости! И что? И где? И кто? Ни Игорь, ни Костя, ни Екатерина Павловна, ни даже Орден не были виноваты в том, что я была в опасности, что на моей спине была мишень, что я была нужна какому-то психу не понятно для чего. Но даже если и были виноваты, то только в том, что стояли между мной и Витольдом.

После того случая с цветами Игорь с головой погрузился в изучение списка, который составила для нас Евгения Павловна. Несколько дней в неделю он посвящал решению различных вопросов, связанных с его работой, а всё остальное время проводил, закрывшись в библиотеке.

Я же была рада вернуться на работу. Только она и моя Хонда сейчас были для меня избавлением от проблем, хоть и временным. За время моего отсутствия, как ни странно, Макс не сжёг магазин, и даже произвёл кое-какие перестановки товара. С моей точки зрения они были совершенно не существенными, но ему я не стала об этом говорить.

— Возвращение блудного продавца! — приветствовал меня Макс. Я немного опоздала на работу, с трудом отодрав себя с кровати. — Народ по тебе скучал!

— Конечно, скучал! Им надоело видеть твою самодовольную физиономию, — ответила я. Макс засмеялся и крепко обнял меня.

Не теряя ни минуты, он погрузился в пересказ всего того, что я пропустила, включая все аварии, побитые байки и сломанные конечности. К счастью, городские кладбища не пополнились новыми постояльцами, зато многим понадобились новые экипы и расходники, а некоторым новые байки на замену достойно и верно отслуживших свой срок двухколёсных товарищей.

За две недели отпуска, хоть он не проходил на золотом песка возле моря, я отвыкла от работы. Хотелось скорее добраться домой, принять душ и спать, спать, спать. Но в жизни не всегда получалось так, как нам хотелось бы. Жизнь она вообще была, как зебра: чёрная полоса, белая полоса, чёрная полоса и полная "Ж".

Макс уехал сразу после того, как мы закрыли магазин. Похоже, моё отсутствие пошло ему на пользу в плане ответственности, а может он просто хотел сделать мне приятное.

Я выбросила остаток от сигареты в урну и надела перчатки. Достав ключи, я подошла к мотоциклу, на сидении которого меня ждала белая лилия, ядовито испускавшая тошнотворный аромат.

Записки в этот раз не было, но красные чернила так и плясали у меня перед глазами. Каким бы не было значение этого послания, оно попало прямо в яблочко. Ноги приклеились к асфальту, и мне потребовалось немало времени, чтобы заставить себя сдвинуться с места.

Игорь не должен был об этом узнать, но в таком состоянии, в котором я находилась, скрыть это было проблематично. Скомкав цветок, я отбросила его как можно дальше от себя. Надев шлем, я завела байк, взяв курс в противоположную от дома сторону.

С того дня я получала по цветку каждый день. Без записок, без малейших следов присутствия Витольда лилии ждали меня на сидении в конце рабочих дней. В выходные я находила их в гараже под чехлом от мотоцикла или в ящике для инструментов. И каждый раз я успешно скрывала их от Игоря, скрываясь самой из его поля зрения.

В будние дни я возвращалась не раньше полуночи и кроме сильной усталости Игорь не мог ничего почувствовать. В выходные приходилось уезжать вообще на весь день под видом визита к родителям или к Екатерине Павловне, но инстинктивно он всё же подозревал о чём-то, а может просто лгунья из меня была не такая безупречная, как я считала.

Может быть даже, что я и не старалась так уж тщательно прятать признаки моего намеренного отстранения, подсознательно желая, чтобы Игорь обо всём догадался и сделал что-нибудь, чтобы эта цветочная пытка прекратилась.

Но в одном я была уверена на сто процентов — что-то во мне менялось. С каждой новой лилией, с её приторным запахом что-то происходило. Не ломалось, нет. Трескалось. Надрывалось. Подтачивалось. Повреждалось плотно упакованное вместилище для чего-то не хорошего.

Иногда я заезжала на свою старую квартиру. Серые полупрозрачные волки теперь были там единовластными хозяевами, хотя и вид у них был не очень счастливый. Без меня им было сложнее находить себе пищу, но раз они всё ещё были здесь, значит, чьей-то энергией питались.

На семнадцатый день моего цветочного бытия я даже рассмеялась при виде белой лилии, традиционно ожидающей меня после работы. Я бы с радостью сказала, что у меня начиналась истерика, но, увы! У меня был "Ленинград", и я была сделана из мяса!

Решение поехать в особняк, некогда бывшим пристанищем Ордена, пришло само в голову, и привелось в действие быстрее, чем я успела его осмыслить и взвесить. Проехав погнутые ворота, я остановилась на дорожке из гравия напротив центрального входа.

Заросший газон и клумбы, потерявшие форму кусты, выжженое изнутри левое крыло — налицо были все признаки запустения. Я не заметила ни одного изменения с момента моего последнего посещения.

Битое стекло противно хрустело под ногами. В доме всё так же пахло гарью. Наверное, этот запах ещё долго будет выветриваться, уж Игорь постарался.