Двойка по поведению

Сегодня он явился к Аркадию Михайловичу с совершенно конкретной целью, с просьбой, если уж совсем точно, хотя начал с сытного обеда, а вслед за этим — с дворника Альберта Арнольдовича. По идее, этого царя-царевича с простецкой фамилией можно было бы и обойти, но Орехов решил: коль в очередной раз связался с Казиком, то нет смысла наводить тень на плетень. Тем паче что про дворника знают и директриса гимназии, и ее секретарша, и охранник. Орехов, конечно, строго-настрого наказал этой троице помалкивать, но веры им было мало. Особенно той щипаной курице, которой, похоже, никак не грозит куриная слепота. Надо же, какая глазастая оказалась!

— Значит, вот прямо в столе все вещи Пироговой и лежали? — уточнил Казик.

— Вера Дятлова, дворничиха, можно сказать, пальцем ткнула. Ну, не ткнула, разумеется, а просто в стол полезла. Дворники, оказывается, всегда туда все складывают.

— Получается, Дятлова об этом пакете ничего не знала.

— По крайней мере, она очень удивилась, обнаружив его. И потом утверждала, что видит это добро первый раз.

— И сразу на Иванова показала?

— Не показала. А сказала, что надо с Арнольдычем посоветоваться. Вот именно — посоветоваться, — подчеркнул Орехов. — Она Иванова просто Арнольдычем кличет, но как-то так… сильно уважительно. Этот Арнольдыч у Веры в большом авторитете. Он к ней тоже с почтением, но по-другому… покровительственно, что ли.

— И как посоветовались?

— Да преспокойненько. Когда пакет выложили, у этого Арнольдыча даже борода не шелохнулась. А борода у него во-о-т такая… — майор описал руками круг от ушей до пупа, — ею разом всю листву смести можно. Хмыкнул в эту бороду и заявил, что пакет утром рядом с дворницкой нашел. Взял и в стол сунул, даже особо разглядывать не стал. Дескать, что разглядывать, цацки там и телефон. Цацки ему вообще без надобности, а телефон и свой есть.

— В полицию, разумеется, отнести даже не подумал?

— Ну, вы, Казик, даете! Кто сейчас в полицию находки несет? — Орехов поморщился. — Нам в таких делах не доверяют.

— Это верно, — весьма неделикатно согласился Аркадий Михайлович.

— Верно не верно, — проворчал майор, — а только вполне может статься, что Иванов действительно цацки не трогал. Пакет брал, на нем его отпечатки пальцев. А на цацках и телефоне — ничего.

— Вообще ничего?

— Ни одного отпечатка. И на пакете тоже ни одного, кроме как самого Иванова.

— Это настораживает.

— Конечно, настораживает. На идиота Иванов не похож. На пьяницу и забулдыгу тоже. Говорят, работник он хороший, водку вовсе не потребляет. А вот на бандита с большой дороги сильно смахивает, это точно. Ему бы в кино сниматься, причем без грима. Но внешность к делу не пришьешь, а если пришьешь, то уж больно гнилыми нитками. Допустим, Иванов действительно учительницу на тот свет отправил. А зачем? Чтобы безделушки стащить? Тоже мне, богатство учительское! Ну ладно, положим, стащил. И все свои следы на безделушках подтер. Тогда почему на пакете оставил? И положил чуть ли не на видное место? Нелепо как-то. По идее должен был бы хорошо припрятать.

— Припрятать должен был, — согласился Казик. — Но это в том случае, если он имеет отношение к смерти Пироговой. А если действительно нашел пакет около дворницкой, то зачем прятать? Люди утерянные вещи тоже редко ищут, разве что документы. Не только полиции не доверяют, но и друг другу.

Орехов кивнул, пригладил несуществующие волосы на голове, потер густые усы, произнес задумчиво:

— Иванов утверждает, что нашел пакет в половине седьмого утра. Он в это время всегда на работу приходит. Вера Дятлова божится, что накануне пакета в столе точно не было. Она в районе десяти вечера приходила в дворницкую, направление в поликлинику там забыла, в столе бумажка лежала. Мы ее как раз встретили, когда она от врача возвращалась. Конечно, Дятлова — свидетель сомнительный, но, если правду говорит, пакет около дворницкой появился либо ночью, либо рано утром. Причем без единого отпечатка пальцев! Из чьего-то дырявого кармана он, что ли, выпал?

— А пакет был целый?

— Целехонький.

— Тогда как брелок на дороге оказался?

— Иванов говорит, что вообще не видел эту штуковину.

— А секретарша увидела.

— Так у нее же глаз — алмаз! Все видит, все сечет! Опять же остановилась она, по телефону разговаривала, так что тут ничего странного.

— Странно, как и зачем вещи Пироговой у дворников оказались. Вы ведь, насколько я догадываюсь, Иванова не очень-то подозреваете?

— Я же вам сказал: на идиота он не похож. И на народного артиста тоже. Ничего такого-эдакого он из себя не изображал, святую невинность не корчил. Когда мы как следует расспрашивать принялись, он сообразил, что это в связи с учительницей. Про убийство-то вся округа слышала. Уж не знаю, сильно он пуганулся или не очень, но фасон держал. Не дергался, не паниковал и в показаниях не путался.

— Ну, вы прямо психолог! — отдал должное Аркадий Михайлович.