Двойная наживка

Первые восемь патрульных машин объехали причал с одной стороны и остановились бампер к бамперу, другие восемь встали таким же манером с другой стороны, образовав проезд в форме буквы U для Эла Гарсии и Джима Тайла на их мусорщике.

Каждый из патрульных вышел из машины и встал рядом с ней. У них были невозмутимые лица, и они никак не реагировали на миникамеры СХТ, которые снимали их прибытие.

Все до единого патрульные были молодыми, прямыми, как стрела, с четкими чертами лица, мускулистыми и хорошо вооруженными. Они принадлежали к числу лучших друзей Джима ТаЙла, и были белыми, что производило немалое впечатление.

На озеро был спущен старый деревянный «скиф», и это обошлось без осложнений.

* * *

Дьякон Джонсон поднялся рано. Значение этого дня тяжело давило на него, и у него были все основания беспокоиться. Он надел свой любимый спортивный костюм цвета пустыни, кремовые башмаки из буйволовой кожи и подровнял волосы, торчащие из носа. За завтраком он без аппетита пожевал рогалики с изюмом, просмотрел спортивную страницу газеты, чтобы быть уверенным, что они не испортили большую рекламу турнира и опубликовали ее, потом вызвал лимузин. Он решил сделать еще одну попытку прорваться в больницу. На этот раз рядом с администратором его поджидали двое врачей. Дьякон Джонсон улыбнулся и протянул руку, но врачи посмотрели на него, будто он был гремучей змеей.

— Сожалею, — сказал один из них. — Вы должны удалиться.

— Неужели здесь нет никого, кто хотел бы появиться на экране телевизора?

— Они сказали, что вы предлагали им деньги.

— Был вынужден, — солгал дьякон Джонсон. — Таковы правила.

— Деньги, — продолжал доктор, — в обмен на ложь об их болезнях.

— Не ложь — а лицедейство, драматизация. Это большая разница. — Дьякон Джонсон негодующе сложил руки. — У нас тут насквозь Христианское предприятие в СХТ.

— Вы совершенно расстроили нескольких пациентов, когда были здесь в прошлый раз.

— Я не имел в виду ничего дурного.

— Они обсуждали вопрос о насилии, — сказал один из врачей, по-видимому, психиатр.

— Насилии? — переспросил дьякон Джонсон.

— Вот почему мы не можем вас впустить.

— Но там был один капрал Клемент. Он выразил интерес к нашему шоу и хотел сегодня появиться на экране рядом с преподобным Уибом.

Доктора переглянулись.

— Клемент, — повторил дьякон Джонсон, произнося имя по буквам. — Этот малый со странными коленями.

Психиатр сказал:

— Боюсь, что капрала Клемента перевели на шестой этаж в качестве пациента больницы.

— Кажется, прошлой ночью он вломился в аптеку, — объяснил другой врач.

— Он не сможет участвовать в телешоу, — добавил психиатр. — Пожалуйства, уйдите, мистер Джонсон, пока мы не вызвали службу безопасности.

Дьякон Джонсон сел в лимузин и нахмурился.

— Куда? — спросил шофер.

— Вы знаете город?

— Родился и вырос здесь, — сказал шофер.

— Хорошо. Найдите мне каких-нибудь бродяг.

Самолюбие Чарли Уиба пострадает. Он ведь специально предупредил, чтобы не было людей с улицы: это слишком рискованно. Он должен был поддерживать стандарты высокомерия и дендизма, но у дьякона Джонсона не было времени. До исцеления оставалось несколько часов.

Шофер лимузина отвез его на бесхозную часть пляжа форта Лодердейл, известную, как «Полоска». У всех бродяг, которых они там встретили, были выцветшие от солнца волосы и слишком здоровый загар.

— Выглядят чересчур здоровыми, — решил дьякон Джонсон.

— Есть кухня, где кормят бесплатным супом на Бульваре Восхода, — сказал шофер.

— Попробуем.

Дьякон Джонсон убедился, что шофер был прав в отношении кухни: от стены до стены пьяные, одутловатые, беззубые, с жирными волосами бродяги, самые заскорузлые из закорузлых. Некоторые были так истощены, что им не помог бы никакой грим: придать им презентабельный вид для предстоящего шоу было бы невозможно. Хуже всего было то, что большинство из них страдало от похмелья, и это мешало им понять предложение дьякона Джонсона во всех деталях. То, что касалось вопроса о деньгах, они понимали достаточно хорошо, что же касалось необходимости одеться и отрепетировать свое выступление, тут была полная расплывчатость.

— Это же телевидение, поймите, ради Бога, — умолял их дьякон Джонсон.

Они только улыбались и почесывались.

Отчаявшись, дьякон Джонсон выбрал тощего бродягу по имени Клу, сидевшего в кресле на колесиках. Шофер посадил Клу на заднее сиденье лимузина и, сложив его кресло на колесах, спрятал его в багажник.

По мере продвижения к Озерам у дьякона Джонсона стали возникать сомнения:

— Ты уверен, что сможешь подняться?

— А то!

— По команде.

— А то!

На лице Клу появилась шкодливая улыбка, вызвавшая удивление дьякона Джонсона.

— А что с твоими ногами? — спросил он.

— Ни черта, — ответил Клу.

— Тогда почему ты в кресле на колесах?

— Обменялся, — сказал Клу. — Заполучил его за три жестянки пива и шерстяной носок. Думаю это выгодная сделка.

— Действительно, — сказал дьякон Джонсон. — И как давно это было?

— В девятьсот восемьдесят первом, — ответил Клу, все еще самодовольно ухмыляясь.

— И с тех пор ты в кресле?

— Все время, — сказал Клу. — Нет нужды вставать.