Двойная рокировка

— Je suis comme un mouchoir deja utilize,[52] — улыбнулся он, садясь за стол и вытирая со лба капли дождя.

Он стал пить из детской бутылочки с громким хлюпающим звуком, на который с удивлением оглядывались посетители. Ополовинив бутылку, Легорже со стуком поставил ее на стол, и посетители потеряли к нему интерес.

— Вечно ты опаздываешь, — проворчал Бизо.

— А ты всегда не вовремя, — парировал Легорже, выжимая рукава. — Мы друг друга стоим. Из-за этого ты до сих пор и не женился.

— Грустно, но похоже на правду. Новости у нас такие. Во-первых, я заказал нам ужин, а во-вторых, парень, которого я поставил следить за галереей Салленава, заметил кое-что интересное.

— Это Моринье?

— Что?

— За галереей следит Франсуа Моринье?

— Какая разница? Разве это имеет значение?

Официант принес фондю — котелок с кипящим сыром, от которого шел запах плесени и холодного погреба, характерный для эмменталера. На столе также появилась корзинка с хлебом, яблоки и виноград.

— Никакого. Просто он очень хорошо играет в карты. Приятный парень.

— Да, это был он. А ты не хочешь узнать, что он там увидел?

— Ммм, — промычал Легорже с набитым ртом, из которого к котелку тянулась длинная нитка сыра.

— После того как Кристиан Куртель отбыл на юг к хворающему Салленаву, галерея не подавала никаких признаков жизни. Двери закрыты, внутри темнота. То же самое на втором и третьем этажах. Почту опускают в прорезь при входе в галерею. Внутрь здания войти никто не пытался.

— Там у них нужно заранее договариваться о посещении, — заметил Легорже, взмахнув вилкой.

— Совершенно верно. Никто даже близко не подходил к галерее. До сегодняшнего утра.

На столе появилось горячее масло и тарелка с сырым мясом. Легорже поднял глаза на приятеля.

— Je t'ecoute.[53]

— Я рад, что хоть кто-то слушает меня. Мой человек, Моринье, следил за зданием из своей машины.

Легорже попытался перебить, но Бизо остановил его, предостерегающе подняв палец.

— У него «рено». Так вот, он увидел мужчину в темно-синем пальто с поднятым воротником и раскрытым зонтиком, который скрывал лицо. Этот парень в синем постоял у двери, а потом быстро пошел прочь.

Легорже опустил кусок мяса в кипящее масло.

— Может, это был почтальон?

— Нет, это был не почтальон. В том-то все и дело. За последние четыре дня к галерее подходили только почтальон и этот тип в синем. И он кое-что там оставил.

— Подожди-ка, — остановил его Легорже, проглотив обжаренный кусок. — А в то утро шел дождь?

— Нет, — ответил Бизо, шуруя вилкой в масле.

— Тогда почему у него был раскрыт зонт?

— Зачем задавать дурацкие… А впрочем, хороший вопрос. Возможно, это была мера предосторожности.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты же знаешь, как это бывает: если берешь с собой зонтик, дождя точно не будет. А если оставишь его дома, обязательно пойдет дождь, — объяснил Бизо, не переставая есть.

Легорже засмеялся.

— На меня это не распространяется.

— Значит, ты извращенец. В мире искусства к зонтикам относятся как к людям. Или ты любишь его и всегда носишь с собой, или не любишь и всегда оставляешь дома.

Бизо выудил из котелка еще один кусок мяса.

— Чушь какая-то, — проворчал Легорже. — Где ты это вычитал? Вечно ты перевираешь цитаты.

— Вообще-то зонтик здесь совершенно ни при чем. Мне наплевать, почему он шел с открытым зонтиком в сухую погоду. И ты про это забудешь, когда узнаешь, что он там оставил.

— Et alors?[54]

— Ага, заинтересовался…

— Можешь не говорить, если не хочешь.

— Очень даже хочу. Когда этот тип в синем завернул за угол, Моринье подошел к двери. Сначала он ничего не заметил и уже повернулся, чтобы уйти, и тут увидел это.

— Так что же он увидел?

Спустя два часа двери зала заседаний распахнулись, и члены попечительского совета стали расходиться. На их усталых лицах было написано облегчение, несколько омраченное сознанием невольного соучастия в преступлении. Выходя, они пожимали руку лорду Малькольму Хакнессу и трепали его по плечу. В ответ тот лишь холодно кивал.

Уикенден прошел в кабинет директрисы. Ван дер Меер села за свой стол, повернувшись спиной к двери.

— Что я теперь должна делать? Ждать, пока он позвонит, или…

— Вполне понятно, что вы расстроены, мисс ван дер Меер, — вежливо, но твердо произнес Уикенден. — Но вам же обещали дать денег. Теперь нужно устроить все так, чтобы картина благополучно вернулась в музей. Мы здесь для того, чтобы помочь вам в этом. В вашем кабинете будет выставлена охрана. А я тем временем продолжу расследование. Их можно накрыть и после возвращения картины. А сейчас расскажите мне, пожалуйста, о лорде Хакнессе.

Ван дер Меер повернулась вместе со стулом.