Двойная сплошная

- Все в порядке. В порядке, - запричитала она, хватая из раковины тряпку и начиная судорожно вытирать пролитую воду.

- Что с тобой происходит каждый раз, когда я завожу об этом разговор? – Рома отобрал у матери тряпку и усадил женщину на стул. Сам же стал собирать оставшуюся воду с пола.

Мама положила руки на стол и опустила на них поникшую голову.

- Ты не часто об этом говоришь, - произнесла она тихо.

- Именно поэтому и не говорю. Но мне уже много лет, чтобы иметь право на то, чтобы знать. Я ничего особенного не спросил, ведь так?

- Так.

- Тогда почему ты не можешь мне ответить? Это всего лишь флакон с духами. И ничего больше. Но ты реагируешь на вопросы о нем так, будто я интересуюсь, кого ты убила с утра.

Мать подняла растерянный взгляд на сына. Она не знала, что ответить на подобный выпад в ее сторону. Женщина просто не привыкла слышать такого от сына. Ей всегда казалось, что ему и дела до этого нет. Как и нет дела до мужчины, подарившего ей этот самый аромат.

Вообще-то эти духи уже давно были сняты с производства, но она смогла восстановить их и продолжать ими пользоваться. Евгения Викторовна понимала, что все это немного абсурдно и глупо, но не могла поступать иначе. Сердце ей не позволяло. Душа не позволяла. И женщина была слишком уж тонко чувствующей натурой, чтобы игнорировать их.

Рома присел перед женщиной на корточки и положил руки ей на колени.

- Если это какая-то большая тайна, то можешь не рассказывать, - он тепло ей улыбнулся одними уголками губ. Она сделала то же самое.

- Нет, ты прав. В этом ничего такого нет. Это был… - заговорила женщина, спустя несколько минут молчания, - это был последний подарок твоего отца. Перед тем, как он погиб.

Последние два слова, словно кувалдой ударили парня по голове. Он думал об отце не особенно часто. Тем более сейчас, во взрослом возрасте. Рома просто знал, что папы нет. И не нужно бередить старых ран. Честно сказать, ему было проще думать, что он их бросил. В детстве, когда он вбил себе в голову эту теорию, он даже представлял, как вырастит и станет суперсыщиком, который сможет отыскать его и вернуть домой. Ну, или хотя бы сможет поговорить с ним и спросить, зачем он так с ними поступил и чем они с матерью его не устроили. Но он вырос и перестал мечтать о встрече с отцом. Просто у него открылись глаза, а розовые очки мгновенно исчезли. И даже в самой своей изощренной фантазии, он почему-то не думал о том, что отец мог попросту погибнуть. А мать могла ничего сыну об этом не рассказать, не желая травмировать его психику.

- Как это случилось? – довольно спокойно спросил Рома. Все же этот человек оставался лишь безликой тенью в его памяти и старым нечетким образом со снимка, который однажды он маленьким мальчиком нашел в кошельке матери. Сейчас, во взрослом возрасте он понимал, что походит на того незнакомца со старого фото. И именно поэтому мать порой может очень долго смотреть на сына, ничего при этом не говоря, но как-то незаметно вздыхая о чем-то своем.

- Огнестрельное ранение. В голову.

Такого парень услышать не ожидал. Все оказалось куда серьезнее, чем подумалось изначально. Намного серьезнее. И это именно то, о чем часто велись разговоры там, где рос сам Рома. Нет, лично он не сталкивался с подобным. Да и людей, носящих с собой оружие, он не знал. Хотя может и был знаком с таковыми, но не догадывался об их пристрастиях. И все же шептались об этом всюду. Особенно на школьных переменках, где собиралась толпа скучающих учеников, желающих поделиться новой сплетней. И вот Ромы одна из них коснулась. Отобрала у него и его матери отца много лет назад.

- Когда?

- Тебе было два года. Перед самой годовщиной нашей свадьбы.

- Почему… - хотел задать новый вопрос парень, но не смог его закончить. А матери и не требовалось большего, чтобы понять.

- Не хотела врать. И не хотела, чтобы ты считал своего отца плохим человеком или брал с него пример. А еще мне просто было больно. Вот и все.

Рома опустил глаза в пол, спустившись с корточек на пятую точку и подобрав к себе ноги.

- Тогда тем более мне не понятно, зачем тебе… это, - он взмахнул рукой в сторону шеи матери.

- Чтобы помнить. И вообще я думаю, что он был бы рад, что я ношу его подарок.

- Но ведь не больше двадцати лет. Для чего?

Мать тяжело вздохнула. Так, будто весь мир сейчас разом опустился на ее хрупкие плечи и заставил нести его на себе.

- Ты уже взрослый мальчик. Должен знать, что такое любовь. Ты уже должен был и сам испытать хоть раз это чувство, хотя я и не видела рядом с тобой кого-то дольше недели.