Двойная страховка. Золото поступает в слитках. Сорвать банк

— Вам следовало бы, — заметил он, — вести себя по-другому. Ну а когда мы приземлимся, — продолжал он, — надеюсь, не будете сопротивляться тому, чтобы вас отвезли в отель, чтобы портье мог глянуть на вас?

Я не собирался уступать:

— Это вы избрали не лучший способ общения. Я говорил вам, что прилечу завтра утром и пойду с вами куда угодно — в отель или в любое другое место, где портье может глядеть на меня сколько угодно. Но вы меня прижали, уволокли силком. Если вы меня арестуете и посадите в тюрьму, я расскажу свою историю журналистам. Если хотите провести опознание, ставьте меня в шеренгу с другими и проводите, формальную процедуру идентификации.

— О, значит, так?

— Значит, так.

— Черт побери, теперь я убежден, что именно вы приходили в отель.

— Вы просто набиваете себе цену, — сказал я. — Газеты распишут, как портье опознал меня по фотографии и как вы отыскали меня…

— То была предварительная идентификация, — поправил меня помощник прокурора.

— Называйте это как угодно. Когда свидетель столкнется с живым человеком, он поплатится за свою ошибку. А вы получите нагоняй.

Он слегка скривился и, видно, собирался стукнуть меня, но передумал, отошел и уселся в кресло.

Пилот оглянулся, убедился, что ремни все пристегнули, и взялся за штурвал. Самолет пробежал по взлетной дорожке и оторвался от земли.

Полет прошел гладко. Сигнальные огни летели мне навстречу, мигая красными глазами. Время от времени под нами проносились небольшие селения. Я поглядывал в окно и представлял себе, как ворочаются в постелях люди, просыпаются, заслышав рев моторов над своей крышей, не зная, что в самолете — человек, замешанный в смертельной игре, где карты ложатся против него.

Когда мы пролетали над горами, пилот обернулся и сделал нам какой-то знак. Я догадался, что он предупреждал нас о крутых подъемах и спусках самолета. И действительно, мы поднимались и опускались, и, когда, наконец, приземлились на аэродроме, я чувствовал себя выжатой мокрой тряпкой.

Самолет оказался в дальнем конце аэродрома. Помощник прокурора поднялся, подошел ко мне, снял с ручки кресла наручник.

— Послушайте, Лэм, — сказал он, — сейчас вы сядете в машину и поедете с нами в тот самый отель. Только предупреждаю: никаких фокусов, никаких публичных заявлений.

— Вы не имеете на это права, — парировал я. — Если я арестован, везите меня в следственную тюрьму.-

— Я не арестовывал вас.

— Тогда вы не имели права привозить меня сюда.

Он усмехнулся:

— Но вы уже здесь, не так ли?

Самолет развернулся и после рулежки остановился. Я услышал звук сирены. Подъехала машина. Красный луч поискового прожектора уперся в дверь самолета. Помощник прокурора толкнул меня в спину.

— Не делайте никаких резких движений. Если окажете сопротивление, вам же будет хуже. До сих пор вы вели себя разумно. Выходите!

Свет прожектора ударил мне в лицо и почти ослепил. Помощник прокурора все подталкивал меня в спину. Меня подхватили руки полицейских. Внезапно я услышал голос Берты Кул:

— Что вы делаете с этим человеком?

— Проходите, леди, — ответил кто-то из них. — Этот человек арестован.

— За что?

— Это не ваше дело, черт возьми!

— Ол-райт, — бросила Берта маячившей за мной тени, но тут вперед выступил какой-то мужчина.

— Это мое дело, — заявил он. — Я адвокат этого человека и защищаю, его.

— Проходите, — приказал полицейский, — а не то я не отвечаю за целость вашей физиономии.

— Ол-райт, я уйду, но прежде позвольте вручить вам одну бумажку. Это распоряжение, сделанное на основании «Хабеас Корпус Акт»[7], о том, что- задержанный был доставлен в суд для рассмотрения вопроса о законности его ареста. Другой документ — письменное распоряжение, предписывающее немедленно доставить этого человека с целью освобождения его до суда под залог или поручительство. Судья, если вас это интересует, находится в своем офисе при исполнении обязанностей. Он готов немедленно рассмотреть вопрос о законности ареста.

— Мы не собираемся везти его к судье, — сказал помощник прокурора.

— А куда вы его везете?

— В тюрьму.

— Я не рекомендовал бы вам предпринимать какие-либо шаги, не поставив в известность судью,

— А теперь послушайте меня, — вмешалась Берта Кул. — Этот человек работает на меня. Я возглавляю респектабельное детективное агентство. Он как раз вел расследование. Вы оторвали его от дела, насильно привезли сюда. Не думайте, что это так просто сойдет вам с руК.

— Погодите минутку, ребята, — обратился к полицейским помощник прокурора. И повернувшись к адвокату, сопровождавшему Берту Кул, сказал: — Давайте обсудим наши проблемы.

— Я тоже в этом заинтересована, — снова вмешалась Берта. Она энергично размахивала руками, бриллианты на ее пальцах сверкали в красном свете прожектора.

— Послушайте, — сказал помощник прокурора, явно встревоженный и вынужденный перейти к обороне. — Мы ни в чем его не обвиняем. По нашим сведениям, он славный малый и не сделал ничего плохого. Мы лишь пытаемся выяснить, не он ли входил в номер Джеда Рингоулда в ночь его убийства. Если нет — тогда все в порядке. А если все-таки он, придется предъявить ему обвинение в убийстве.