Двойная взлётная 2

— Я не понял, — Игорь бросает сумки на асфальт, не могу уловить, чем он так взволнован. Движения медленные, ладони зажаты в кулаки, вот он делает несколько шагов, оказываясь рядом, закрывая меня от Андрея. — Макар, я тебе, гниде, что говорил в последнюю нашу встречу?

Макар? Гниде? Что-то новенькое.

А потом происходит то, что я совсем не ожидала. Громов делает выпад, Андрей уворачивается, но кулак другой руки все равно летит в его лицо. Голова дергается, кровь брызжет из носа и разбитой губы. Он начинает падать, раскинув руки, так некрасиво и наверняка больно ударяясь спиной.

— Игорь, господи, перестань. Артём!

Оборачиваюсь, но никто не двигается с места, все происходящее никого не смущает, кроме Семёна, который, открыв рот, наблюдает за тем, как Игорь смотрит с нескрываемым презрением на лежащего на земле Андрея, садится на корточки рядом.

— Ты меня, наверное, плохо в тот раз расслышал, Макар, я обещал вырвать тебе кадык, если ты, тварь такая, хоть раз встретишься мне в жизни. А сейчас я вижу, как ты мою женщину называешь по имени, и я так понял, еще имеешь на нее какие-то планы.

— Да пошел ты, мразь.

— А вот это ты зря. Ответ неверный.

Снова удар, второй, еще один.

А я, кажется, сейчас упаду в обморок от вида крови и того, как мой мужчина посреди белого дня избивает человека.

— Игорь, прекрати!

Кричу, срывая голос, Артём с водителем пытаются разнять мужчин, потому что Андрей сопротивляется, поднявшись с ног, наносит несколько ударов.

— Гром, перестань, все, хватит. Уймись, мы можем опоздать, — Артём наконец отводит его в сторону, тот продолжает ругаться, у меня трясутся руки, слезы текут по щекам.

— Тебя все равно закроют рано или поздно, что ты можешь ей дать? Скажи что? Только слезы и свиданки раз в полгода. Ты ребенка будешь видеть лишь на фотографиях.

— Я сейчас убью эту мразь.

— Гром хватит, ты всех пугаешь. Успокойся, твою же мать!

Нас всех надо успокоить.

Глава 18

Тишина угнетала.

Всю дорогу до какой-то загородной базы ехала, смотря в окно. Солнце освещало начинающую желтеть листву, конец сентября был сухим и теплым. Семён ковырялся в телефоне, не задавая вопросов, сцена с избиением Андрея впечатлила и его.

Громов, после того как его оттащили от Андрея ни разу не посмотрел на меня, как и я на него, словно каждый из нас боялся это сделать.

Черт с ним.

Бешеный.

Чуть до смерти не напугал своей выходкой.

Я так поняла, мужчин объединяет общее боевое прошлое. Значит, не зря у меня тревожило странное предчувствие, насчет того, что Макаров, как сосед в моей жизни появился неспроста.

Чем дальше, тем жизнь сложнее и непонятней.

И почему всем мужикам от меня постоянно что-то надо? Бывшему — подписать документы, Курапову — любви, Лысому — рассказать про аферы странной конторы по отмыванию денег Громова и Шульгина, Андрею — информация о них.

Когда я уже буду жить спокойно?

— Крис? — Сёма двигается ко мне, благо в салоне внедорожника на заднем сиденье мы поместились втроем без проблем. Брат сидел между мной и Артёмом, тот снова не вылезает из ноутбука.

— Да. Почему ты шепчешь?

— Так надо. Крис, кто вообще эти мужики? Куда меня везут? Ты давно их знаешь?

Только на один вопрос я могу ответить точно. Я знаю их почти пять месяцев.

— Все будет хорошо, тебе там ничего не угрожает.

— Зачем вообще куда-то ехать, если, по твоим словам, все хорошо? Не вижу логики.

— Сёма, так надо, ну чего ты напрягаешь меня?

— Кому надо? Ты сама-то во что вляпалась? В этих странных типов? Ты видела, какой твой новый мужик бешеный. Это он так избил Андрея, потому что ты с ним ходила в ресторан?

— Какой ресторан?

Артём оторвался от экрана ноутбука, вопрос задал громко, посмотрел на нас, не снимая очков в стильной оправе. Сейчас он был похож на владельца банка или крупной корпорации, который едет в свой загородный особняк.

— Это так важно? — Не хочу отвечать, и вообще говорит об этом.

— Ресторан, откуда ты вернулась с бутылкой шампанского от Гены?

— Что за Гена? — Сёма с каждой новой услышанной фразой задает вопросы. На них можно будет отвечать бесконечно.

— Не твое дело! — рявкаю на Артёма, понимая, что, конечно, он ни в чем не виноват, но достали уже меня.

— Гена? А этому козлу что надо? — Громов влезает в нашу милую перепалку.

— А ты вообще сиди там и рот закрой, Рембо хренов. Видеть тебя не хочу.

Игорь замолкает, чувствую его взгляд, но вот никто его здесь не боится, он может смотреть так сколько угодно.

— О, ну если развод, может, обратно домой поедем? У меня свидание срывается.

— Нет, — отвечаем хором, втроем, Семён тяжело вздыхает, опускает голову, надевая капюшон толстовки.

Снова тишина, кладу руку на живот, успокаивая себя, мысленно разговаривая с малышом. Зачем я вообще куда-то еду? Но как не ехать, если без них жить совсем невыносимо? Продолжать сидеть и выть в четырех стенах, ждать роды, а потом смотреть на малыша и снова выть.

Не могу уже без них, надеюсь, и они без меня тоже. Чего стоит татуировка птички на груди Шульгина и эти нежность и забота брутального, резкого и грубого Громова.