Двойня для генерального

Женщина открывает рот, чтобы мне возразить, но тут же замолкает на полуслове.

— Только от меня зависит будешь ли ты общаться с Кирой или же нет, — продолжаю гнуть свою линию. — Я могу сделать так, что ты ничего никогда про нее не узнаешь!

В глазах Татьяны Игоревны плещется страх. Впервые я вижу, что женщина чего-то боится.

— Хорошо, — говорит высоко задрав голову. — Я отвечу на твои вопросы, — нехотя соглашается. — Но ты должен будешь сдержать слово и позволить мне с ней общаться.

— Обещаю, — киваю. — У тебя и у Киры будет пятнадцать минут в месяц на общение, — умалчиваю, что под присмотром. Никакой конфиденциальности в их разговорах не будет. Ни с одной, ни с другой стороны.

— Согласна, — отвечает с ходу. Видимо, наконец поняла, со мной шутить не стоит. — Что ты хочешь узнать.

— Кто биологический отец Киры? — впиваюсь в женщину взглядом.

— Апрельский, — выдает с ходу. Продолжаю смотреть на неё. Молчу. — Апрельский! — говорит уже более громко. — У Киры и у Светки один отец! — произносит с жаром.

— Зайцев, — произношу лишь одно слово. По ужасу в глазах женщины понимаю, что попал в точку.

— Нет! — шепчет побледневшими вмиг губами, жадно ловит воздух приоткрытым ртом.

— Да! — киваю.

— Кто ещё знает? — поднимется на ноги, подходит ко мне вплотную, хватает за грудь. Её трясёт. — Отвечай! — истерика прорывается наружу. Она уже плохо контролирует себя.

— Значит, я угадал, — произношу с леденящей душу ухмылкой. — А теперь рассказывай, что за хрень происходит вокруг!

Татьяна Игоревна слегка отстраняется. Понимает, что я банально развел её на эмоции и выбил правду. Но у женщины нет выбора, промолчать не получится. Поэтому она садится на кресло и начинает рассказ.

— Я любила Гену, — вздыхает. — Сколько себя помню, столько и любила. Но он всегда был увлечён кем-то другим, — делает глоток воды из стакана. — Сначала я считала, что слишком мала для него, потом, что неопытна, некрасива и так дальше по списку. А потом появилась Она. Мать Светы, — выплёвывает с ненавистью. — Гена влюбился в неё и забыл обо всём. Я не могла этого терпеть. Ой, чего только не делала, чтобы их разлучить! И в конечном итоге пришлось идти на преступление. Гена был мой! Только мой и ничей больше!

— Но у несчастной женщины осталась дочь, — добавляю. — И муж, чьего уничтожения Апрельский желал.

— Да, — кивает. — Миша для Гены был как бельмо на глазу. Гена его ненавидел.

— Это я знаю, — перебиваю. — Что было потом.

— После смерти своей возлюбленной, Апрельский стал ещё опаснее. Его жестокость переходила все мыслимые и немыслимые границы. А когда он узнал, что это я приложила руку, — содрогается. — Гнев мужчины был крайне суров, — потирает горло. Морщится словно от боли. — Он заставил меня соблазнить Зайцева и выйти за него замуж. Но никто из нас не ожидал, что я смогу забеременеть.

— От Зайцева, — подвожу итог.

— Апрельский считает, что от него, — вносит поправку.

— Почему это все всплывает именно сейчас, спустя столько лет? Почему нельзя было оставить Свету и Киру в покое? Каким боком вам оказался нужен именно я? — заваливаю женщину вопросами. Догадки у меня есть, но я хочу услышать ответ от неё.

— Апрельский не может иметь детей. Он бесплоден, — озвучивает то, о чем я догадался и так. — Мать Светы успела это понять гораздо раньше меня, — ухмыляется. — Она любила своего мужа.

Да и была более сильной морально, чем я. Поэтому пришла к Зайцеву и обо всём ему рассказала, — поднимает на меня полные боли глаза. Ловит взгляд. Отворачивается в сторону. — Но Зайцев тогда уже был болен. Он знал, что долго не проживет и Апрельский уничтожит и его супругу, и дочь. Поэтому Зайцев настоял, чтобы его жена наврала Гене. Тот поверил. Поэтому после смерти Миши не тронул Свету.

— А ты? — требую ответ. — Зачем к Зайцеву полезла ты?

— Для двух вещей. Первая, узнать точно ли он болен. И вторая, — закрывает глаза. — Добить его.

— Нафига добивать того, кто сам вот-вот умрёт? — не понимаю.

— Гене надоело ждать смерти врага, — пожимает плечами. — Я уже хотела уйти от Геннадия. В своей жажде мести и в своей ненависти он потерял все разумные границы и рамки.

— Но ты забеременела, — подвожу итог.

— Да, — кивает. — И я поняла, что отец моего ребенка не Гена, — смотрит на меня. В глазах страх. — Пришлось срочно связываться с Апрельским, убеждать мужчину, что Кира его дочь. Иначе он бы убил и меня, и Киру, и Свету.

— Но я? Я-то вам нафига?!!

— У тебя хватило бы сил защитить мою дочь, — подводит итог. Мне становится смешно.

— Поэтому она хрен знает сколько по времени опаивала меня? — большего бреда не слышал.

— Она не могла иначе, — ухмыляется. — Если б не опаивала, то Гена не поверил ни Кире, ни мне.

Видимо, у меня на лице написаны все эмоции, которые я испытываю. Потому что это всё слишком сильно похоже на бред!