Двойня в подарок

Свернувшись клубком, уныло смотрю на белую стену. Как же надоели эти больничные церемонии! Нельзя просто отпустить человека в палату и дать ему детей! А то так до обеда здесь просижу.

– Готова? – весело спрашивает меня Маша через час.

– Да, пойдем! – подрываюсь с постели.

– Погоди, – останавливает она меня. – Сейчас капельницы двум женщинам поставлю, и пойдем.

Я снова жду. А на душе неспокойно.

Проходит час. За ним еще один. И душу заливает паника.

Когда в палату приходит Маша, я уже не нахожу себе места.

– С детьми все в порядке? – спрашиваю встревоженно. Ухватив медсестру под локоть, на нетвердых ногах бреду по коридору.

– Ну, а что с ними случится, Лерочка? – весело тараторит она, осторожно ведя меня по коридору. – Ты тут на особом счету. Мужик твой вчера прибегал, сразу как ты родила. Настырный он у тебя. Просто кошмар! Требовал младенцам все пальчики пересчитать. Вот умора!

В ужасе вглядываюсь в круглое румяное лицо.

Фей был здесь? Не может быть! Кто его впустил? На каком основании?

Наверное, Маша меня с кем-то перепутала! Бывает…

Закашлявшись, девушка прикусывает губу. Неужели ошибки нет и она проговорилась?

Медсестра отворяет дверь в палату. Пропускает меня вперед.

Первым делом устремляюсь в спальню. И в ужасе таращусь на пустые люльки.

– А дети где? – охаю, прижимая руку к груди.

– Наверное, еще в детском отделении, – мямлит сзади медсестра. – Скоро принесут.

Вроде ничего необычного, но у меня отдельные пазлы складываются в единое целое.

Фей всех подкупил и забрал детей!

Круто развернувшись, выбегаю в холл. Изо всех сил ковыляю к кабинету главного. Рывком распахиваю дверь.

И тут же натыкаюсь на изумленно-виноватый взгляд Торганова.

– Эм… Валерия Васильевна, – тянет он осторожно. Переводит взгляд куда-то в сторону.

И только тут я замечаю, что он не один в кабинете. С другой стороны стола, вытянув ноги, сидит мужчина в белом халате и шапочке. Наверное, врач из другого отделения. Пьет чай из большой синей кружки.

Неудобно. А я тут врываюсь, как к себе домой.

Лихорадочно подбирая слова, ловлю воздух открытым ртом и безотчетно смотрю на человека, сидящего спиной ко мне. Во всей его осанке чудится что-то знакомое. Но я не успеваю сообразить. Вот он ставит на стол кружку, разворачивается, как в замедленной съемке и поднимается навстречу.

Натыкаюсь взглядом на знакомое лицо, сейчас настороженное и решительное.

Тимофей Морозов собственной персоной!

Я не ошиблась. И дети мои наверняка у него.

Ноги подкашиваются, а в глазах темнеет.

17. Вот и встретились!

Я прихожу в себя на кожаном диване в кабинете главного врача. Скользкая обивка чуть холодит кожу, а около носа кто-то водит ваткой с нашатырем.

– Отойди от нее, – слышу чуть в стороне рык Торганова.

И тут же над ухом знакомый голос замечает небрежно.

– Да пошел ты…

Тимофей Морозов.

Вот недаром его зовут Отмороженным Феем. Кому еще придет в голову открытым текстом посылать главного врача? Причем находясь в его кабинете!

– Тимофей Сергеевич, ты не зарывайся особо, – недовольно бурчит Торганов и добавляет с усмешкой. – А то всеку.

– Угу, – легко соглашается Морозов, поднося ватку с нашатырем к самому носу.

Фыркаю негодующе и, открыв глаза, порываюсь сесть.

– Привет, – улыбается мне Морозов. Подкладывает подушку под спину. – Ты чего это удумала, Лер? По коридорам бегаешь. Сознание теряешь. Тебе лежать надо. Нехорошо.

Даже пальцем грозит, как маленькой.

Вот как ни в чем не бывало! Аж злость берет.

– Ты как тут оказался? – обалдело спрашиваю, убирая в сторону руку с нашатырем. Во все глаза смотрю на Морозова, затем перевожу взгляд на Торганова.

– Работаю я тут, Лерочка, – улыбается самой обаятельной улыбкой Фей. Интересуется заботливо. – Ты как вообще? Водички дать?

– Нет, спасибо, – обалдело мотаю головой. Смотрю на сидящего рядом мужчину в белом халате. И пытаюсь понять, что происходит. Ну, не должно тут быть Тимофея Морозова!

– Как работаешь? – туплю, ничего не понимая.

– Юрисконсультом, – снисходительно сообщает Тимофей. – Вот, помогаю Виктору Петровичу воевать с ДИЗО.

Понятия не имею, что такое дизо, но и переспрашивать не собираюсь.

– А дети где? – спрашиваю вроде Торганова, а сама, не отрываясь, таращусь на Тимофея.

– В реанимации, – вздыхает он и добавляет весело. – Прикольные они такие, Лер. Так смешно зевают. Ногами дрыгают.

Вот почему у этого человека все легко и просто? Я родила. А он уже два раза сбегал посмотрел. И ведет себя как заботливый муж и папаша.

Невольно попадаю в капкан его обаяния. Но Морозову верить нельзя. Ни одному слову!

– А почему их в палату не принесли? – с усилием воли перевожу взгляд на главного врача.

– У нас своя процедура, Валерия Васильевна, – вздыхает он. – В реанимацию поступил сегодня очень тяжелый ребенок. Врачи с ним занимались. Поэтому немного задержали перевод в отделение.

Краснею от смущения. Это ж надо быть такой дурой?! Совсем мозги растеряла. Кроме нас в роддоме есть еще пациенты. А у меня свет клином сошелся на Морозове. Только о нем и думаю.

Прижимаю ладони к щекам. Стыдно-то как, господи!