Двойняшки

- Грейси, я ни в чем не обвиняю Майкла. Дело во мне. Когда он рассказывал мне о том, что для него значит его дело, я и подумать не могла, что буду ревновать его к работе. Он предупреждал меня, что его окружает куча фанатов, которые раздражают и с которыми нелегко справиться, что Лос-Анджелес - это город шоу-бизнеса, и прочее, и прочее, и прочее. Я не могу сказать, что меня не предупреждали. - Керри заходила по комнате из угла в угол, сцепив пальцы рук. - Мне нравятся сильные личности, Грейси. Их энергия и любовь преображают меня. Но я теряюсь.

Мне тоже нужно внимание! А я всегда остаюсь на заднем плане, меня знают только как миссис Донован!

Грейси положила ладонь на лоб. Она провела много времени с Керри и Майклом и вспоминала, что Майкл с самого начала очень волновался из-за того, что Керри, которая не имела никакого отношения к шоу-бизнесу, придется распрощаться с привычной жизнью и стать супругой кинозвезды. Он сам вел этот образ жизни уже двадцать лет и слишком хорошо знал его. Поэтому считал не до конца честным просить кого бы то ни было разделить его с ним. Он откровенно сказал тогда, что если решит на ком-нибудь жениться это должно быть навсегда. И эта "кто-то" должна понимать это.

- Керри, но ты же заверяла его, что сделаешь все ради него и его любви к тебе. Ты сказала, что справишься со всем этим. Ты убедила его, - все так же мягко проговорила Грейси.

- Я ошибалась. Я... - Керри замолчала, тихонько вздохнув.

На лице Грейси появилось удивленно-недоверчивое выражение. Керри часто рассказывала о ссорах и спорах с Майклом, но все это были обычные супружеские размолвки. Но чтобы Керри говорила, что несчастна в браке.., такого Грейси не помнила.

- Тебе надо взять себя в руки, Керри. У тебя есть семья, о которой ты должна заботиться. И беречь ее.

Майкл очень любит и тебя, и мальчиков.

- Ты права, я знаю. - Керри пересекла комнату и остановилась возле бежевого кресла.

Она неожиданно вспомнила то время, когда была беременной. Ее очень беспокоило состояние ее тела, она чувствовала себя уродливой и сексуально непривлекательной. Глядя на свой огромный живот и увеличившиеся груди, она просто не знала, что делать.

Но Майклу очень нравилась ее беременность. И он находил такие слова, которые успокаивали ее. Так что же все-таки не так? Ее охватило чувство апатии и усталости. Ее конечности заныли так, будто она прошагала много миль пешком без остановки. Она упала в кресло.

- Ты права, - повторила она, - но я не могу этого объяснить. Что-то начинает разделять нас. Я не понимаю, что это, но я чувствую это, как какую-то вполне материальную вещь. Это, наверное, звучит глупо?

- Я стараюсь понять, - сказала Грейси, хотя и была озадачена. О Майкле она знала одну вещь наверняка - такого правдивого и искреннего человека, достойного всяческого уважения, еще поискать. И рядом с ним любая женщина, будь она самой одинокой или самой привлекательной, чувствовала бы себя как за каменной стеной. Как Керри могло прийти в голову нарушить свое обещание?

Грейси вздрогнула. Ей больше ничего не хотелось спрашивать. Она сидела на кровати, время от времени поднимая глаза на сестру.

- Грейси, а ты помнишь те выходные? - Голос Керри звучал спокойно и ровно. А Грейси подпрыгнула чуть ли не до потолка. Она сказала:

- Но ты же обещала ничего никому не рассказывать.

- А я и не рассказывала, - успокоила ее Керри. - Просто.., ну.., я не знаю. Тогда мне казалось, что это весело. А сейчас...

- Это было давно, - сказала Грейси, - и сейчас не имеет значения. Никакого.

- Наверное, - сказала Керри. - Просто недавно Майкл упомянул про те выходные дни. А ты никогда не говорила, что же все-таки тогда происходило.

- Потому что не происходило ничего, - сказала Грейси, - ничего.

В дверь постучали. Вошла медсестра-кубинка, женщина маленького роста, и спросила:

- Можно подавать вам обед, мисс Портино?

Сестры замолчали. Они обе вспомнили, что в детстве они терпеть не могли вторжений посторонних.

Да и сейчас им это не нравилось.

- Я привезла обед: с собой, - ответила Керри довольно недружелюбно, оставьте приборы для двоих. - Она повернулась к Грейси. - Холодная паста из "Се Си Бон". - Она расстелила на столе салфетки, положила на него французский батон и поставила бутылку перье. - Иди сюда, пора поесть. Я просто умираю от голода.

После того как тема беседы иссякла, они болтали еще больше часа. И снова почувствовали себя детьми, которые вдвоем, вместе, противостояли всему миру.

- За папочкой охотятся все молодые девушки острова, - заявила Керри, отламывая кусок батона. - Постоянно висят на телефоне, а сегодня позвонили в дверь, и когда я открыла, то увидела малышку в белом коротеньком топе, с грудью как цистерны, без лифчика, и в красных шортиках, обтягивающих зад.

Выглядела как дитя-переросток!

Грейси вздохнула. Она знала, что Керри считала отца глубоко уважаемым и почитаемым человеком и думала, что все эти девочки, появляющиеся в доме, были просто охотницами за его состоянием. Но Грейси знала, что это не так.