Двойник

— Ладно, поговорили и будет. — Хозяин посторонился, открыв дорогу солнечному свету. — Заведение закрыто, посторонних прошу очистить помещение.

— Ну смотри, тебе жить. — Главарь несостоявшихся погромщиков пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре, кивнул подельникам, и двинулся прочь.

— Иди, иди, здесь тебе не нальют. — Отмахнулся Петр, терпеливо ожидая пока кампания покинет зал.

— Вот так и живем. — Совершенно спокойно сказал он, проходя столу, за которым сидел Андрей. — А ты едва за чужие грехи не огреб. И ведь даже не дернулся. Неужели думал, что обойдется?

— Наелся, разомлел, вот и сморило. Даже не сообразил сразу. — Отозвался Андрей, смущенно улыбаясь, и катнул по гладкой поверхности стола забытую официанткой вилку. Он вовсе не собирался посвящать случайного знакомого в мгновенно сложившийся у него план, в котором этому копеечному предмету общепитовской сервировки отводилась весьма важная роль.

— Я ж музыкант, мне все ваши дела непонятны.

— Ну да, ну да… Все верно. Только вот беда то в том, что эти о твоем таланте не знают. И бьют они не по понятиям, а по голове. — Ворчливо пробурчал Петр. — Кабы чуть опоздал я, верное дело пришлось бы другого певца искать.

— Ну обошлось, и обошлось. — Андрею хотя и надоело изображать героя картины "Дети, бегущие от грозы", не поддался на легкую провокацию, и не стал махать кулаками после драки.

— Странный ты. — Произнес хозяин после недолгого молчания. — И ботаником, который может не понимать, чего от таких долболомов ожидать, не назовешь. По всему мужик жизнью тертый. И крепко тертый. А ты вообще кто, по жизни? — Словно бы мимоходом поинтересовался он, внимательно глянув на Андрея.

— Бомж. — Коротко отозвался тот.

— Ну да, ну да. Как там у классиков жанра? — Михаил Самуэлевич. Человек без паспорта. Великий слепой, гусекрад…

— Гусей я в жизни, как и спичек, не крал. — Ответно усмехнулся Андрей, вспомнив другую культовую книгу.

— Вот-вот. И я про тоже. Не похож ты, дядя на Бомжика. Все в масть, и лицо и зубы, руки и те в цвет. А вот не похож и все. Надлома в тебе нету. — Петр внезапно приблизился к Андрею. — Загадка?

— Так что с того? Похож, не похож. Или тебе, господин хороший вера не позволяет с такими людьми дело иметь? — Андрей, которому вдруг крепко показалось, что план с вилкой все таки придется воплощать в жизнь, едва заметно шевельнулся, сместил центр тяжести, готовый в любое мгновенье уйти от возможной угрозы, крутанувшись на спину вместе со стулом.

— Да отчего… Конечно. Будь, кем хочешь. Твое право. — Хозяин чуть снизил накал, тоже откинулся на спинку. — Извини, замотался я. Ты, папаша, на меня не сердись.

— Хм, а тебе, самому, который годик нынче исполнился? — Хитро глянул Андрей, которого слегка задело такое обращение.

— Мне-то? — Петр помедлил, словно припоминая, — Сорок стукнуло. Как говориться: Не чокаясь. И перехватил эстафету. — Так кто?

— Певцом был, но это в другой жизни. — Андрей вовсе не побоялся быть понятым превратно. — А кроме… Честно скажу, не помню. Головой видно где-то крепко приложило. Все забыл, напрочь. Только про певца и помню.

— Ох, темнишь. — Петр почесал бороду. — Для настоящего певца у тебя, прости, голос подкачал немного. Хотя… Всяко бывает. Ладно, замнем пока. Нам с ребятами и такой сойдет.

— А чего эти дикобразы хотели? Если не секрет. — Андрею надоело выступать в роли допрашиваемого, и он решил прекратить беседу таким образом. С какой стати ресторатору вдруг откровенничать с уличным музыкантом.

Однако собеседника провокационный вопрос казалось вовсе не смутил.

— Дикобразы? А что, верно подметил. Колючие ребятки, хотя пузом по земле ползают. — Петр хмыкнул, уперся громадными ладонями в колени, словно собираясь встать, но вдруг ослабил нажим, и вновь откинулся на сидение. — Да какой там секрет. Хозяин этих иглобрюхих, в криминальной Москве человек не последний. Он, кроме десятка других объектов, и ВВЦ контролирует. Я вообще не уверен, что он лично о моем существовании знает. Скорей это кто-то из бригадиров команду отдал. А имя Босса сопляк давешний, сто к одному, для большей важности назвал. Перебьются. Я и раньше никому… ну почти никому, — поправился Петр, — не платил. И этим не стану. Вот сегодня с парой старых приятелей поговорю, и отстанут.

Он обвел взглядом довольно убогую обстановку придорожной кафешки, невесело усмехнулся каким-то своим мыслям.

— А этот наезд, случайно к долгам вашей супруги отношения не имеет? — Вконец обнаглел Андрей. — Она там, в Европе, а вы здесь, не обидно?

— Да ну, вряд-ли… эти из-за долга. У тех людей до меня похоже просто руки не доходят. Они предупреждать не будут. Поздно уже. Вот вспомнят и просто в асфальт закатают, и все дела. Тебе ли не знать. — Отозвался Петр, словно сказал о чем-то малозначащем, и вдруг добавил. — А жена вовсе ведь не сбежала. Умерла она. Неужели не знал?

— Откуда? — Смутился Андрей, которому показалось вдруг, что собеседник явно намекает. И поспешил сменить направление беседы. — Что, большой долг?

— Кому как. — Петр прищурился, словно ему в глаз попала соринка, — Тридцать миллионов.