Двойник

Я поднял глаза, увидел свою публику — и мне захотелось бежать со всех ног. Впервые за тридцать лет я почувствовал острый страх перед сценой.

Члены Гнезда заполнили все видимое мне пространство. Передо мной лежала узкая свободная дорожка, а по обеим сторонам — тысячи марсиан, стоявших плотно, как спаржа на грядке. Я помнил, что первым делом обязан пройти по самой середине дорожки до ее дальнего конца, туда, где начинается пандус, ведущий во Внутреннее Гнездо.

Я не мог сделать ни шагу. Тогда я сказал себе: «Слушай, парень, ты же не кто иной, как сам Джон Джозеф Бонфорт! Ты бывал тут десятки раз. Этот смешной народец — твои друзья. Ты находишься тут потому, что захотел этого сам, и потому, что они захотели того же. А раз так — шагай-ка ты по этой дорожке. Ать-два! Ать-два! Ну — вперед и до упора!»

Я снова стал Бонфортом. Я был дядюшка Джо Бонфорт, весь нацеленный на то, чтобы проделать все, что должно быть проделано ради чести и благосостояния моего народа и моей планеты и ради моих друзей-марсиан.

Я снова набрал в легкие побольше воздуха и сделал свой первый шаг.

Глубокий вдох спас меня — он донес до моего носа божественное благоухание марсиан. Тысячи тысяч марсиан, плотно прижатых друг к другу, пахли так, будто кто-то вдребезги разбил поблизости целый ящик духов «Страсть в джунглях»! Уверенность в том, что я чувствую именно этот аромат, была так сильна, что я непроизвольно обернулся, надеясь увидеть рядом с собой Пенни. Мне даже почудилось, что она ободряюще сжала мою ладонь.

Я захромал по дорожке, стараясь выдерживать скорость, равную той, с которой передвигаются марсиане на своей родной планете.

Толпа за моей спиной сомкнулась. Время от времени какой-нибудь юный марсианчик отбегал от родителей и скользил передо мной. Под «марсианчиками» я понимаю тех, кто только недавно отпочковался — масса у них наполовину меньше, чем у взрослых, а рост и того меньше. Они никогда не покидают Гнездо, а потому мы склонны забывать о существовании марсианчиков. Для достижения величины взрослого, полного развития мозга и восстановления родовой памяти марсианину требуется после отпочкования около пяти лет. В этот переходный период марсианина можно назвать идиотом, который учится на полоумного. Перестройка генов и регенерация, ведущая к появлению способности к Слиянию и почкованию, выводят марсиан из строя на долгое время.

Одна из бонфортовских кассет содержала целую лекцию на эту тему, сопровождаемую любительской стереосъемкой.

Детишки, будучи жизнерадостными идиотиками, не подпадают под правила Приличий и всего, что с последним связано. Но зато все их просто обожают.

Двое таких ребятишек, самые маленькие и для меня абсолютно одинаковые, вдруг перестали скользить и остановились передо мной как вкопанные; они были как две капли воды похожи на глупых щенков, попавших на полосу быстрого движения. Надо было или остановиться, или наступить на них.

Конечно, я остановился. Они придвинулись еще ближе, полностью заблокировав мне дорогу и, чирикая что-то друг другу начали отращивать свои псевдочлены. Я, разумеется, их чириканья не понимал. Они тут же принялись ощупывать мою одежду, а их крохотные щупальца полезли в мои нарукавные карманы.

Толпа была столь плотна, что я не мог даже обойти марсианчиков. Я просто разрывался между двумя противоположными желаниями. Во-первых, они были так очаровательны, что мне захотелось порыться в карманах и поискать возможно завалявшиеся там леденцы.

Но еще «первее» было знание того, что церемония Усыновления расписана заранее куда более строго, нежели балетное представление. Если я не пройду в назначенное время эту тропу до самого конца, значит, я совершу классический грех против Приличий, что, как известно, прославило в свое время Кккахграля-младшего.

Однако ребятишки вовсе не торопились убраться с моего пути. Один из них как раз обнаружил мои часы.

Я вздохнул и чуть не потерял сознание от запаха духов. Тогда я заключил сам с собой пари. Я поспорил, что ласковое отношение к детям — явление универсальногалактическое и должно перевешивать даже соображение необходимости соблюдения строгих марсианских приличий. Я опустился на колено, чтобы стать такого же роста, как марсианчики, и стал их ласкать, похлопывая и поглаживая их чешуйчатые тельца.

Затем встал и старательно выговаривая слова, произнес:

— Вот и все пока. Мне пора идти, — чем практически истощил свой запас марсианского «бейсика».

Малыши снова прильнули ко мне, но я осторожно и нежно отставил их в сторонку и пошел между двумя рядами марсиан, несколько ускоряя шаг, чтобы наверстать упущенное время. Ни один боевой жезл не поднялся, чтобы прожечь у меня дыру в спине. Я рискнул в надежде, что мое нарушение правил Приличий не выйдет за рамки, влекущие за собой суровое наказание. Наконец я достиг пандуса, ведущего вниз к Внутреннему Гнезду, и стал туда спускаться.

Церемония Усыновления состоит из целого набора таинств.

Почему таинств? Да потому, что они известны лишь членам Гнезда Кккаха. Это сугубо семейное дело.