Двойник

— Клотильда… — она помолчала. — Клотильда… приняла мой облик, и… — Нет, она решительно не может, не хочет об этом говорить.

Но они ждали.

И в этот момент — явилась она. Изгнанная и дрожащая от ярости.

Та, что одна была ей нужна. Нужна, чтобы вновь заглянуть ей в глаза и понять. Попытаться понять.

Клотильда.

— Клотильда?! — она удивилась — не меньше, чем напыщенная троица. Она ничего, абсолютно ничего не понимала. — Ты? Здесь? Но как же? Кто же тогда…

Клотильда не ответила. Её ненависть накрыла их, как ядовитый туман. И не стало ничего. Ни океана. Ни берега. Всё исчезло.

10 Корона

Они стояли на горной вершине. Облака остались далеко внизу. Со всех сторон раскинулось небо — бескрайнее, неизбежное, обжигающе — синего цвета.

И солнце, солнце — так близко, что можно лишь протянуть ладонь — и коснуться. Дымящийся огненный шар. Вокруг лежал снег, много хрустального снега. И от каждой снежинки солнечный свет отражался, взрывая её нестерпимым для глаз фейерверком.

Три фигуры, овеваемые яростным ветром. И напротив них — два фантома, две тени. Два лица, отражённые одно в другом.

— Что это? Как? — взвизгнула Ульрика.

— Клотильда, — пробормотал невнятно дядюшка Магус. — это она, она перенесла нас сюда… силой короны.

— Зачем?! Посмеяться над нами? — Ульрика была вне себя.

— Нет, — сказала одна Белинда.

— Нет! — отозвалась эхом вторая.

— Матушка.

— Матушка.

— Конечно! — Магус схватился за голову. — Как же я сразу не понял! Энедина!

— Энедина? — брезгливо спросила Ульрика. — Она нам что, так необходима? Неужели мы сами не справимся с этой… облезлой кошкой, укравшей корону?

— Думай, что говоришь! — простонал подавленно Магус. — Нам нужна сила Белинды, она глава рода.

— И что?

— Ты можешь сказать, какая из них Белинда?

— Я, — произнесла одна.

— Я, — откликнулась тут же вторая.

Ульрика хмуро взглянула на них. Ей и одна-то Белинда особо не нравилась, но сразу две… это, пожалуй, слишком.

— Понятия не имею, — признала она неохотно. — Их не отличишь.

— В том-то и дело! — дядюшка Магус безжалостно рвал свою бороду в клочья — Я не могу отличить их. И ты не можешь. И Лавиния. С кем же нам объединить свою силу?!

(Если бы только я могла сказать. Мне не нужна ваша сила. Мне хватит своей. Мне нужно лишь, чтобы вы узнали меня, узнали, кто я — чтобы я сама это узнала. Вот мы стоим друг против друга. Я и моё отражение. Но кто я?

О чём это ты?

Оставь в покое мой разум, Клотильда. Ты всё равно не поймёшь.

Но мне нужно знать, что ты скажешь. Чтобы сказать то же самое.

Не волнуйся, Клотильда. Этого я не скажу).

— Только Энедина сразу бы узнала свою дочь, — продолжал тем временем Магус. — Только она!

(Да, матушка. Да. Но это было бы слишком просто, не так ли)?

— Энедина не появится здесь. Здесь слишком много солнца!

— Согласна, — Ульрика закатила глаза, — у меня у самой уже голова разболелась.

— При чём тут ты! — осадила её Лавиния.

(Да, матушка здесь не появится. Тайны, которые она хранит, не должны обнажаться под этим безжалостным солнцем, которое словно сдирает кожу. Эти тайны должны храниться в темноте — чтобы можно было, найдя их, только нащупать, прикоснуться. Тайны, сокрытые в сердце земли. И мои тайны, они тоже заперты в моём сердце. Если бы только я сама могла)…

— Энедина не появится — и что нам делать?! Что делать?

— Но я зато здесь, — послышался голос — хрупкий и ломкий, как звон бокала.

— Анабель! — вскричал Магус.

— Анабель! — повторила Лавиния и за ней Ульрика.

Анабель босиком стояла на снегу, поджимая от холода то одну, то другую ногу. Золотистая цапелька.

— Мамочка спрашивает, что у вас произошло. Почему вы так… так беснуетесь. Вы её разбудили.

— О, Тьма! — Магус даже подпрыгнул. — Дитя, скажи ей… скажи Энедине, что мы в плену у Клотильды на какой- то горе. Что она держит нас силой Чёрной короны… Тьфу, не то! Скажи, что тут Белинда… две Белинды… Белинда и Клотильда в образе Белинды, и мы не знаем, какая из них Белинда!

Несколько секунд Анабель сосредоточенно молчала, только брови её то сходились сурово, то вновь разбегались.

Наконец, она заговорила.

— Мамочка смеётся, — сообщила коротко она.

— Что? — завопил возмущённо Магус.

— Что? — ахнула Лавиния.

— Что? — фыркнула Ульрика.

— Мамочка смеётся, — повторила очень серьёзно Анабель. — Она говорит: какой урок всему Роду. И ещё она говорит, что Белинда — всегда Белинда. И что нужно уметь видеть главное. Нелепо и бессмысленно сражаться с воздухом.

— Да, но корона!

— Корона не имеет здесь никакого значения. Так она сказала.

— Корона не имеет значения?!

(Ну, конечно, не имеет. Имеет значение только… только… Где же это? Так близко и так далеко. Как это солнце).

— Мамочка сказала, что устала.

— Да, но что же нам делать?!

— Она сказала… что если вас это так волнует, есть лишь один выход. Воззвать к тому, кто знает Белинду лучше её самой. К тому, кто стоит выше Чёрного рода… нет, почти всего Чёрного рода — она говорит, что о ней разговор особый.

— Нет! — сказала Белинда.

— Нет! — содрогнулась другая.

И в тот же миг она покраснела.

На её совершенном лице проступили ожоги. Неровные тёмные пятна. Мучительный, загнанный вовнутрь огонь.