Двойник. Арка 2. Том 2

— Когда Дэмиен спрашивал нас, стоит ли нам оставить в отряде Бальхиора, — наконец, произнесла Маттика, — он честно признался, что находится под эмоциональным давлением и не способен судить полностью беспристрастно. Вынуждена признать — сейчас похожее чувство испытываю и я. И потому я спрашиваю вашего совета: Мари, Алаэрто, как нам должно поступить?..

— Помочь, — незамедлительно сказал я, — хоть тебе это и неприятно слышать, этот парень, Эвин, был прав: большинство жителей этой деревни ни в чём перед тобой не виноваты. А смерть, как ты видишь, не щадит никого — и дорогой тебе человек в том числе стал жертвой этого чудовища. Да и вообще: если ты одарена силой — для чего же она тебе дана? Не для того ли, чтобы помогать тем, кто не в состоянии сам себя защитить от подобных бед?

— А если я не хочу их защищать? — сдавленно выдохнула Сестра, сжав ладони в кулаки, — если я не хочу, чтобы они жили добротно и вольготно? Почему я, никогда не слышавшая от них ни единого доброго слова, должна тратить силы, время, рисковать жизнью ради их благополучия?

— Знаешь, что такое порочный круг ненависти, Матти? — отвернувшись и обхватив себя руками, прошептала Мари, — это страшная по своей природе вещь, обладающая невероятной прочностью. С чего всё начинается? Один ударил второго. Пусть случайно, пусть — в шутку, а другому — было больно и обидно! И он, сразу ли, или дождавшись удобного момента, даёт сдачи! А теперь обидно первому — он уже забыл свою шутку, и теперь искренне считает, что его несправедливо обидели. И с каждым разом они стремятся ударить друг друга всё сильнее и сильнее. Никто уже даже не помнит, с чего вообще всё началось — но оба уничтожают друг друга. Порочный круг ненависти страшен тем, что все его участники питают его, делая прочнее и прочнее. И разорвать его — это великий труд и истинное чудо… Матти, не ради них — но ради самой себя, если ты действительно желаешь доказать себе, что ты лучше этих людей, что ты выросла достойным человеком, силы воли которого достаточно, чтобы разорвать такой порочный круг — помоги им.

— Да уж… Умеешь ты убеждать, Мари, что и говорить, — глубоко вздохнув, прошептала Сестра, — есть правда и в твоих словах. Ну да чёрт с ними, помочь так помочь! Да только вот где искать-то её, эту мерзавку?

* * *

— Ну, думаю, мой кулон нам и тут поможет, — сказала я, вновь выставляя вперёд руку с кулоном и прося у Алрея помощи. Однако, вместо того, чтобы указать направление, как он это обычно делал, кулон бессильно висел на шнурке. Минута, вторая напряжённого молчания… И бессильный шёпот Алрея:

— Нет, Мари, мне очень жаль, но я не могу её обнаружить. Если это и нежить, то какая-то необычная, очень хитрая, умеющая заметать следы.

— А мы точно уверены, что это — полуночница? — внезапно поинтересовался Алаэрто.

— А почему ты об этом спрашиваешь? — спросила Матти, — много правды им, конечно, нет резона мне говорить, но тут уже шкурный интерес, касающийся их собственных жизней. Вряд ли в этом они бы стали лгать…

— А я и не говорю, что они тебя обманули намеренно, — мягко возразил дракон, — но посуди и ты: сами они эту полуночницу в глаза не видели. Кто видел — тот уже никому ничего не расскажет. А подобный результат лишения жизни оставляют не только полуночницы, но ещё и много кто. Мавки. Утопленники. Ворожеи. Да кто угодно…

— Ну, утопленники точно отпадают, — фыркнув, сказала Матти, — подходящих мест, где можно топиться, тут нет, это я тебе точно говорю. Мавки, — в этот момент Сестра задумалась на пару секунд, — тоже навряд ли. Чтобы стать мавкой, сам знаешь, надо помереть злобной женщиной, за всю жизнь не родившей ни одного ребёнка. А в деревнях такое ох как редко бывает. Даже если в девках баба всю жизнь проходила — кто-то при жизни да задерёт ей юбку. А уж вытравит она потом плод или родит да бросит, как кукушка — уже неважно. А вот ворожеи…

— Извините… Вы это серьёзно? — испуганно сказала я, — какие мавки, какие утопленники? Да откуда тут…

— А Дэмиен, по-твоему, выдумал историю о том, как он с гарантюгами дрался? — фыркнула Матти, — да и некроманты, думаешь, от нечего делать своему ремеслу учатся, потому что не к чему свой дар магии земли пристроить было? Даром что после постижения этого искусства тебе ходу нет во все Церкви… Почти во все, — смущённо поправила она саму себя, — в Столице одну Церковь-таки оставили, куда некромантам дозволено заходить. И то — король с советом на Церковь ради этого надавили. В кои-то веки в чём-то согласились друг с другом. А во все прочие — ни-ни. Да и люди суеверны: не каждый некроманту на ночь приют даст, не каждый за стол позовёт. И нет дела никому до того, что он, в общем-то, просто делает свою работу и при этом ничуть не хуже водника, который каждый день людей лечит, али ветровика, который нужную погоду нагоняет…