Двойник Декстера

Там я; Я, Декстер. Я поднимаю руку, чтобы коснуться моего лица, но это рука с ножом, и я на полпути останавливаюсь, поскольку опасное лезвие проходит около моего безмолвного широко раскрытого лица, и я только смотрю на себя. Натюрморт тупицы с ножом. Два моих лица, Декстер Демон и Декстер Одурманенный. Лицо выглядит странным, на мой взгляд, как будто оно принадлежит кому-то другому-но это моё лицо, то, которое я ношу все эти годы. Я смотрю довольно долго, застывший от вида, в каком я был, как будто если я смог бы смотреть достаточно долго, чтобы соединить эти два лица вместе в реальном человеке.

Но не могу, естественно. Я позволяю своей руке с ножом опуститься в мою сторону ещё раз и смотрю на стол, глупо надеясь, что эта невозможная вещь пропадёт. Но это всё ещё там, всё ещё реальна, и всё еще невозможна. Ещё один механический шаг вперёд, и стоя над этим я гляжу вниз на то, что я пришёл сделать, и я узнаю, что это уже сделано. Я смотрю на разрозненные останки, и на один идиотский момент крошечная надежда вспархивает: Возможно ли, что эта куча мяса сотворена не моей Тенью? Мог ли кто-нибудь ещё как-нибудь сделать счастливую тяжёлую работу вместо меня?

И ищу некие подсказки, и из близкого расстояния я могу увидеть небольшие изъяны, которые я никогда бы не допустил. И затем я увидел грудь и осознал, что это было женщиной, моя Теня мужчина, и небольшая надежда унеслась прочь и умерла. Это не моя Тень; это кто-то ещё, и наиболее вероятно, это его бывшая жена. Я приблизился. Вблизи я могу видеть то, что это не совсем качественная работа; прямо тут, кисть левой руки так неряшливо, торопливо отрублена вместо аккуратного мастерского разреза Декстера. Я тянусь к ней со своим ножом и тыкаю её, проверяя на реальность-и как только я сделал это, я замер.

Я услышал этот знакомый звук в последнюю минуту, и он становился всё громче, и я не мог больше игнорировать его, поскольку этот звук я знаю достаточно хорошо, и это единственный звук, который я не хочу услышать сейчас.

Это звук сирены, и она, безусловно, становится всё ближе. Я снова замираю в глупом неподвижном безмыслии. Сирена. Приближается. За мной. Сюда, сейчас. К этому грязному небольшому дому. В котором я стою над измельчённым телом. С ножом в руке.

И наконец, большой болезненный воздушный сигнал тревоги начинает пронзительно визжать со стен Замка Декстера, вырывая его из оцепенения, возрастая из мелкого предупреждения дрожания земли в разрушающий крик паники, и мы выкручиваемся из невозможного раскромсанного и уложенного мусора на столе, и в один мимолётный миг мы уходим через раздвижную дверь и уносимся в ночь. Без раздумий мы шумно несёмся к забору и перепрыгиваем через него, и, раскрутив руку, закидываем наше оружие на бамбук, и отчаянно прорываемся сквозь упругие побеги, вначале проходит только лицо, в задний двор дома на обратной стороне. И мы сразу же подпрыгиваем вверх, и бежим на максимальной скорости полной панки, резко пересекаем двор и на улицу, и как только мы выбегаем, свет освещает двор, где мы лежали всего несколько секунд назад.

Но мы уже убежали, на безопасное расстояние, на улицу, по тротуару, столь же темному и заросшему, как нам хотелось бы, и мы улаживаем кричащий хор тревоги, страх и скорость нашего бега, слышим тихий и успокаивающий голос, говорящий нам: “Притормози, веди себя спокойно. Мы убежали".

Мы замедляемся, стараемся вести себя нормально, но ближайшие сирены прямо здесь радом на соседней улице, перед домом, и их пронзительный вой спадает на нет, снова сказав о том, что они прибыли, и, несмотря на умный совет притормозить, мы идём быстрее, чем должны, пока мы не сворачиваем за угол и возвращаемся к нашему автомобилю, который ожидает нас под баньяном.

И мы с благодарностью проскальзываем на водительское сидение, запускаем двигатель и медленно уезжаем от небольшого и разваливающегося дома ужасов, медленно и осторожно направляемся к убежищу нормальной жизни. Несмотря на это, мы не должны ехать прямиком домой; мы должны попытаться подумать, и мы должны позволить дрожжи покинуть наши руки и остаток тихого ужаса начинает утекать через рот, как только угасает адреналин, и мы обратно медленно трансформируемся в нечто, напоминающее человеческие очертание, прежде чем мы вернёмся в компанию нормальных людей, и это занимает больше времени, чем следовало бы. Мы едем на юг по С.А 1, вплоть до Кард-Саунд-Роуд, пытаясь обдумать, понять и разобраться в этой нереальной катастрофе вечера-пытаемся, и терпим неудачу. Медленно, болезненная мокрая паника утекает, но ответы не занимают её место, и всю дорогу домой только единственная мысль крутится в моём онемевшем и разрушенном мозгу, эхом скачет по темным каменным стенам Дома Декстера. И ответ не поднимается приветствовать мысль, и из-за этого она как рикошет крутится вокруг нервного смятения, бесконечно повторяя одно и то же, пока я, наконец, ставлю автомобиль перед домом, я замечаю, что мои губы шевелятся и повторяют одну и ту же глупую фразу:

ГЛАВА 16