Двойник Декстера

Я вгляделся в жаркую и влажную ночь Майами. Прилегающая территория была такой же, какой была всегда; никакие внезапные угрозы не выскакивали из ряда одноэтажных домов со своими замусоренными дворами. Не было никакого движения по улице, никто не скрывался в тени живой изгороди, никаких бродячих вертолётов, пикировавших обстрелять меня-ничего. Но я всё ещё слышал эту раздражающую трель сомнения.

Я сделал медленный глубокий вздох воздуха через нос. Там не было ничего в далёком запахе смешанного аромата стряпни, остром запахе далёких осадков, слабом запахе гниющих растений, которые всегда таились в ночи Южной Флориды.

Так что же было не так? То, что скрежещущие небольшие предупреждающие колокольчики прогрохотали, когда я наконец-то вышел за дверь и освободился? Я ничего не видел, ничего не слышал, ничего не ощущал, ничего не чувствовал-но я научился доверять надоедливому шёпоту предупреждения, и я стою недвижимый, недышащий, напряжённый для ответа.

И затем низкий ряд тёмных облаков с грохотом открылись над головой и показали небольшой кусочек серебристой луны-крошечной, недостаточной луны, луны, не значащей ничего, и мы выдохнули все наши сомнения. Конечно-мы привыкли уезжать под озорным блеском полной и раздувшейся луны, разрезающей и полосующей звуками большого хора всё небо. Но сегодня вечером над головой не было такого маяка, и это казалось неправильным, что кто-нибудь ускачет в торжество без него. Но сегодняшняя ночь была особым сеансом, импровизированной поездкой в преимущественно безлунную ночь, и в любом случае это должно быть сделано, будет сделано-но как сольная кантата на этот раз, каскад отдельных нот без бэк-вокалиста. Небольшая и бесхарактерная четверть луны слишком молода, чтобы напевать, но могли очень хорошо справиться и без неё, на этот раз.

И мы чувствовали, как светлый и холодный замысел снова крутится вокруг нас; не было никакой скрытой опасности, только отсутствие луны. Не было никаких поводов приостановиться, не было оснований ждать, и всё способствовало к поездке в бархатную ночь Бонусного Вечера.

Мы сели на водительское место и запустили двигатель. Обратная поездка в округ гниющих домов и небольшого отвратительного дома заняла не более чем пять минут. Мы медленно и осторожно проезжаем мимо него, ища любые признаки того, что вещи не такие, какими должны быть, и мы не находим ничего. Сейчас улицы пусты. Единственный фонарь через полквартала мерцает и потухает, бросая тусклый голубой свет, а не яркий свет. Кроме этого, единственный свет в этой ночи крошечной смутной луны исходит из окон жилых домов, соответствуя фиолетовому ореолу из каждого окна, десяток телевизоров настроены на бессмысленное, пустое, дурацкое нереальное одно и то же реалити шоу, все до одного смотря в бессодержательном порядке, как истинные круизы медленно проплывают за экраном, пуская слюни.

В маленьком грязном доме горит единственный слабый свет из переднего окна, наполовину покрытого лианами, и старая Хонда всё ещё там, скрытая в тени. Мы проезжаем мимо и припарковываемся в парке через полквартала под огромным баньяном. Мы вылезаем, запираем машину, и стоим минуту, вдыхая ветерок этой тёмной и внезапно прекрасной ночи. Лёгкий ветер шевелит листья над головой, и далеко на горизонте сверкают молнии в огромных черных облаках. Где-то вдалеке воет серена, и немного ближе слышится собачий лай. Но под рукой ничего не копошится, и мы делаем глубокий и прохладный вдох воздуха темной ночи, и пусть наше осознание выскользнет и окружит нас, одаряя спокойствием и предостерегая нас об опасности. Всё правильно, всё уже готово, всё так, как и должно быть, и мы не в силах ждать дольше.

Пора.

Медленно, осторожно, повседневно, мы вытаскиваем нашу маленькую спортивную сумку и надеваем её на плечо, и возвращаемся к обваливающемуся дому, как простой парень, возвращающийся домой с автобусной остановки.

Через полквартала, большая старая машина выскальзывает из-за угла и на секунду ослепляет нас фарами. Водитель, кажется, колеблется полсекунды, оставляя нас, тревожно освещённых, и мы приостанавливаемся, моргая от нежелательного света. После внезапно издается неприятный гудок из машины, в сопровождении странного звука грохота, как будто поршень стучит в унисон с незакреплённым бампером, и машина ускоряется и безвредно проезжает мимо нас и исчезает за углом поворота. Снова становится тихо, и нет никаких других признаков жизни в этой прекрасной темной ночи.

Мы прогуливаемся, и никто не видит нашу прекрасную имитацию нормальной прогулки, никто и нигде не смотрит вблизи, кроме как смотрят ТВ, и каждый шаг приближает нас ближе к счастью. Мы можем почувствовать прилив желания этого, нужды, знание того, что это скоро произойдёт, и мы очень бережно удерживаем наши шаги от показа нашего рвения, пока мы идём к дому и проходим мимо него в темноту гигантской изгороди, скрывающей Хонду, и теперь скрывающей нас.